Седина в бороду в 50 - Юлия Ильская

– Да, ты не идеальная, – продолжает. – Муж от тебя ушёл и правильно сделал! Не лезь в их жизнь, дай им быть счастливыми!

– Каким “им”? Ему пятьдесят! Кто она тебе?

– Она моя племянница! Они полюбили друг друга. И да, это я их познакомила.

– Зачем? За что ты так со мной?

– Потому что ты всё время только и делала, что хвасталась, какая ты счастливая. А теперь – побудь в моей шкуре.

– Что я тебе сделала-то? Я же тебя поддерживала всегда. Без условий!

У меня в голове не укладывается, как можно быть такой подлой?

– Ты всегда на меня свысока смотрела! Помнишь, когда у меня денег не было, притащила мне ворох своих подачек!

– Да каких подачек? Все вещи новые были, с этикетками! А сколько раз я тебя деньгами выручала и прощала – забыла?

– Да уж, забудешь… Кинет жалкие пару тысяч…

– Да ты вообще свихнулась от зависти! – рявкаю я, сжимая кулаки.

Так хочется врезать ей по роже, но боюсь – она только этого и ждёт. Мигом в полицию помчится.

– Андрей с тобой совсем вкус жизни потерял. А племяшка моя – тигрица! Она ему сына родит!

– Ага. Вернула ему вкус жизни так, что он в больницу загремел. Отлично, – усмехаюсь.

– Зато счастлив!

– Ну и дура ты, Ленка, – я вдруг успокаиваюсь. Какой смысл разоряться перед сумасшедшими, – Прощай. К врачу обратись. Пока совсем с катушек не слетела.

Я выхожу, громко хлопнув дверью. Перевожу дух.

Вот оно – тихое болото, кто бы мог подумать. Столько лет вместе, а всё это время – презрение и зависть.

Хочется в душ. Будто испачкалась.

И что теперь – я и подругу потеряла? Хотя какая это подруга…

Глава 22

И снова я еду в пустую квартиру. В такую же пустую, как моя душа, как моё сердце.

Предательство подруги подкосило меня. То, во что я верила, – рассыпалось. Кому доверяла – предали.

Слезы щиплют глаза. Наваливается тяжелая усталость.

Андрей. Лена. Почему они так? За что? Неужели из-за денег?

Чувствую себя старым хламом, который все стремятся выбросить на помойку.

А стоит ли бороться? Может, просто отступить? Принять, что суд присудит, и волочить своё жалкое существование дальше – в надежде, что когда-нибудь жизнь сама их накажет.

Огромная жалость к себе мешает мыслить здраво, мешает строить хоть какие-то планы. К черту планы, к черту справедливость – всё равно ничего не получается.

Бросить всё. Опустить руки. Вот что сейчас я хочу.

Подъезжаю к своему двору, ставлю машину на парковку и иду к подъезду.

Ноги тяжелые, словно чугунные. Сейчас приму ванну и завалюсь в постель. Ощущение, будто температура поднялась. Ещё заболеть не хватало.

Захожу в квартиру – и сразу понимаю: дома кто-то есть. Явился, не запылился!

Злость придает сил, мобилизует скрытые ресурсы.

Скидываю обувь, пальто, захожу в гостиную.

Ба! А у нас тут что, цветочный магазин открылся? Вся гостиная уставлена букетами.

– Марин, привет. Я тебя ждал, – появляется Андрей.

На нём фартук, поварской колпак, в одной руке – накрытая тарелка, от которой пахнет чем-то вкусным. Он ставит её на журнальный столик, где уже стоят два бокала и бутылка шампанского в ведерке.

– И что это мы отмечаем? – спрашиваю.

– Надеюсь, наше примирение, – подмигивает он.

Он так заразительно улыбается… Я прилагаю усилия, чтобы не улыбнуться в ответ. Всегда любила его улыбку – открытую, мальчишескую, с ямочками на щеках.

– Примирения не будет. Я же уже тебе сказала, – грубо отвечаю. Прячу за этим тоном свою боль и разочарование.

– Марин, я понимаю тебя, – проникновенно говорит он. – Я сам себя готов прибить.

– Да ладно. Вот и собирай свои манатки. Вали к своей беременной «жене». Ах да, манатки твои я выкинула с балкона. Так что просто вали.

– Ну зачем ты так?

Мысль неожиданно проскальзывает в голове.

– Ладно, – машу рукой. – Что там у тебя? Я голодная как волк.

– Конечно, конечно, Маришенька. Садись, солнышко. Сейчас накормлю. Я почти всё сам готовил… ну, может, чуть-чуть заказал из ресторана.

Андрей выставляет деликатесы. Я возвращаюсь в прихожую за сумкой, достаю телефон, сажусь на диван и кладу его рядом.

– Попробуй! Вот смотри – крабы! А это нежнейшая телятина, медальоны…

– Да-да, я знаю, как что это, – перебиваю. – Ну, попробуй сам сначала.

– Марин, да ты что, думаешь, я хочу тебя отравить?

Я смотрю ему в глаза.

– Ты запросто можешь. Я не знаю, что ты мог подмешать. И пить с тобой я не буду.

– Вот, смотри, – показывает бутылку. – Целая, запечатанная. При тебе открою. А еду… хочешь, вот прямо с твоей тарелки откушу?

Он берёт кусочек, ест.

– Ладно, – говорю. – Попробую.

Я начинаю есть. Я действительно проголодалась.

– Говори. Что ты там придумал?

Андрей тянется к моей руке, но я отодвигаюсь.

– Марин, ты права. Во всём. Всё правда, – говорит он проникновенно.

– То есть ты признаешь, что изменял мне? Что называл свою подстилку женой?

– Признаю, Марин, – опускает голову.

– И что дальше? – спрашиваю.

Он смотрит с такой болью… что мне хочется его пожалеть. Обнять. Сказать, что всё будет хорошо. Но я знаю: это манипуляция.

– Дальше, Марин, я сдаюсь на твою милость. Как скажешь – так и будет. Скажешь «уходи» – уйду. Разрешишь остаться – буду самым счастливым. Я никогда больше не допущу такого. У меня нет оправданий. И я не ищу их. Я не знаю, что на меня нашло. Зачем я связался с этой Алисой…

– Да? А куда теперь девать её, вместе с её животом?

Глава 23

– Ну как куда… пусть растит ребёнка. Я помогу. Но жить с ней не буду. Даже если ты не простишь – останусь один. Буду ждать. А вдруг когда-нибудь простишь…

– Ой-ой, какая драма! То есть ты хочешь жить со мной и таскаться к ней?

– Нет! Не буду к ней таскаться. Если хочешь – даже не буду с ними видеться. Просто буду перечислять деньги на ребёнка. Я ведь всё-таки мужчина. Небольшую фиксированную сумму.