Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов

Начинаю активнее разбинтовывать руку, прислушиваясь к собственным ощущениям. Но покалывания на кончиках пальцев не чувствую. Да и прежде не чувствовала. Значит не было вовсе никакой магии.

— Серьезно вам говорю, не болит больше, — не останавливается князь. — А ведь болело. И до вашего касания болело. А теперь и вовсе прошло.

— Это вам, князь, кажется все, — произношу я, но на самом деле просто хочу успокоить саму себя. — Рана-то глубокая была?

— Не сильно глубокая, — отвечает то, на что я искренне надеялась. — А как вас звать-то, красавица? Должен же я знать, кого за помощь благодарить.

— Анастасия Павловна, — отвечаю резко и сдергиваю чуть прилипшую повязку. И, конечно же, ничего под ней не нахожу. — Стырская я… — заканчиваю представляться в полной задумчивости.

В голову сразу приходить мысль, что нужно бежать, прятаться. Не могу вспомнить, в какие века ведьм сжигали на костре, но не сомневаюсь, что в императорской России их тоже не любили. А меня сейчас только за ведьму принять и можно.

— Вот те на! — произносит князь Тукачев, наверняка не ожидавший увидеть идеально гладкую кожу без малейшего пореза. — Прав был Серафим Степанович. Мази-то действительно чудотворные! Увижу — поблагодарю его.

— Не надо никого благодарить, — вырывается у меня, но я тут же замолкаю. Ведь мои слова могут оказаться восприняты неправильно. — Это ведь наш долг! Мы должны оберегать здоровье наших защитников.

— Действительно, долг. Да вот только не каждый так свой долг выполнить может. Если бы нам турков с Балкан также мазью вывести можно было бы, не стал бы больше наш брат страдать.

— Справитесь, — обещаю, прекрасно зная, чем все закончится. — И мазь вам не понадобится. Так справитесь.

— Поверю вам на слово, Анастасия Павловна, — улыбается он. — И, раз уж между нами такая нехорошая ситуация приключилась, позвольте пригласить вас на прогулку.

— Вы… зовете меня на свидание, Владимир Георгиевич, — чувствую, как мои щеки начинают краснеть. Нравится мне князь Тукачев, а предложение его еще больше нравится.

— Давайте для начала сходим на обычную прогулку. А там, коли решите простить мне мою упертость, так и на свидание позову.

— Даже не знаю, как ответить… — опускаю глаза и застываю в нерешительности. Очень хочется побывать на свидании с настоящим князем. Особенно с таким красивым. Вот только у меня еще работы полно. — Мне ведь солдатам жизни спасать нужно…

— А вы, когда спасать закончите, подходите в мою палатку. Она во-он там стоит, — Владимир Георгиевич указывает куда-то за больничный городок. — А оттуда и гулять направимся.

— Может быть, лучше вы подойдете, когда я закончу? Часов в восемь вечера, наверное, — предлагаю куда более лучшую идею. Я ведь совершенно не знаю, в какой из палаток его искать.

— Часов в восемь? — хмыкает князь. — Решено! К восьми часам вечера я приду на это самое место и буду вас ждать.

— И я приду, — киваю ему. — А сейчас мне идти пора. Серафим Степанович наверняка уже заждался меня.

Поворачиваюсь к палате, в которой мы с врачом вчера делали операцию и в этот момент тот как раз показывается из нее.

— Анастасия Павловна, голубушка, долго мне еще ждать, пока вы подойдете?

— Бегу-бегу, Серафим Степанович! — кричу в ответ и снова поворачиваюсь к князю Тукачеву: — Я буду! — обещаю ему. — В восемь вечера на этом самом месте!

— Если решите опоздать, знайте, я вас дождусь! — кивает он и входит в палату к своим раненым солдатам.

А я спешу на помощь Серафиму Степановичу. Впереди у нас невероятно много работы и нужно постараться успеть все сделать до восьми вечера.

Ведь у меня намечается самое настоящее свидание, коих у меня не бывало уже очень давно.

Глава 17 Ожидание

День тянется долго. Солдат за солдатом, обрабатываем мы вместе с Серафимом Степановичем раны. Кажется, что это будет длиться бесконечно.

Но у меня в голове неустанно крутятся мысли о предстоящей встрече с князем Тукачевым и о том, чем эта самая встреча может обернуться.

Владимир Георгиевич отрицал, что это будет свидание. Он настаивал на встрече и прогулке. Но разве можно назвать обычной прогулкой встречу двух молодых людей, показавшихся друг другу симпатичными?

Не знаю, как было заведено в конце девятнадцатого века, но в годы моей молодости, да и не только молодости, подобное называли именно свиданием. И никак иначе.

— Что же вы задумались, голубушка? — голос Серафима Степановича выдергивает меня из раздумий. — У нас еще работы непочатый край. Неужто устали?

— Устала, — киваю, не скрывая правды. Все-таки тело Настасьи Павловны не подходит для долгих часов в операционной и, если бы не моя выдержка, я бы, наверное, давно бы уже свалилась.

— Ну ничего, совсем немного уже осталось, — приобнимает он меня и указывает на ряд коек. — С ними закончим и на сегодня все.

— Значит еще до ужина управимся? — предполагаю навскидку.

— Если в облаках витать не будете, точно управимся, — улыбается Серафим Степанович и направляется к следующему раненому.

Иду следом. Радостная. Ведь если это действительно так, то перед прогулкой я не только успею отдохнуть, но и, возможно, смогу переодеться.

Вот только не знаю во что. Платьев-то у Анастасии Павловны в поклаже не было. Разве что заново одевать то, в котором очнулась. Но оно же так нестираным и лежит!

Ай, ну и ладно! Незачем сейчас этим голову забивать. Тем более, что я иду ни на какое не на свидание, а на самую обычную прогулку.

Отбрасываю лишние мысли в сторону и берусь за дело. Прекрасно понимаю, что все мои доводы о прогулке — всего лишь оправдание ситуации. Но ведь Владимир Георгиевич сам это придумал. Почему бы мне не воспользоваться его идеей?

— Вот здесь придержите, Анастасия Павловна, — просит Серафим Степанович, похоже, снова заметивший мою задумчивость. — Да вы не щипцами, а пальцами придерживайте. Неужто испачкаться не хотите?

— Мне так сподручнее, Серафим Степанович, — оправдываюсь, а сама уже представляю, как рана прямо на глазах у врача затягивается и даже рубца на коже не остается.

— Ой, чудная! — хмыкает он. — Ну, коли