В расчете на любовь - Марианна Красовская

Мне открыла сама Ефа, сообщила, что генерал отбыл в гарнизон и просил меня подождать. Нику она искренне обрадовалась.

— Какой замечательный у тебя сын, — сказала она. — Проходите же скорее! Малыш, как тебя зовут?

— Николас! — гордо ответил сын. — И я уже не малыш. Мне почти восемь лет!

— О, да ты почти уже воин! — в голосе икшарки не было и намека на насмешку. — Совсем как мой Го́ри. Ты хочешь пойти к мальчикам или будешь охранять маму?

— Хочу к мальчикам!

— Я тебя провожу. Альмира, я быстро вернусь, ладно?

Ефа вела себя со мной запросто, словно мы были давними подругами. Обращалась на ты, совершенно по-свойски. Пожалуй, мне это даже нравилось. Зато не лицемерит. Мне вообще всегда везло на подруг. Видимо, мы с Ермилиной славно поладим!

Устроившись на диванчике в гостиной, я с любопытством разглядывала роскошные ковры и разноцветные глиняные вазочки на полках. Что-то похожее сейчас выпускала фабрика Долохова. И цвета, и орнаменты были вполне узнаваемы. В Гридинске подобная посуда была нынче в моде. Нужно будет привезти туда и коврики. Уверена, они будут иметь успех. И когда вернулась Ефа, я тут же спросила:

— А где можно купить такие чудесные коврики? У меня в доме пока мало всего, я хочу сделать его уютным и красивым.

— О, это ткала моя мать, — живо откликнулась Ефа. — Я тоже умею, но мне теперь не положено, я ведь жена большого человека! Я подарю тебе эти, хочешь?

— Нет-нет, — запротестовала я. — Неловко. Я бы купила. Твоя матушка может выткать и для меня? Синие с красным, допустим? Или расскажи мне, где купить самые красивые.

— В Вышецке такие не найти, но можно съездить в Гюртан. Это горная деревушка неподалеку, там прекрасные ткачи. Если хочешь, я прямо завтра тебя отвезу.

— Очень хочу, — обрадовалась я. — Далеко ехать?

— Три часа по горам. За день управимся. Если тебе еще что-то нужно, спрашивай, я подскажу. Иван мне велел с тобой дружить, сказал, что ты — очень важный для нашего города человек.

— Мне нужны простыни и подушки, — вздохнула я. — Скатерти, салфетки, занавески. Я была в местных лавках и ничего толкового не нашла.

— Все это есть в Гюртане, — заверила меня Ефа. — Мы все-все купим, не волнуйся.

— Спасибо тебе большое, — улыбнулась я. — Ты просто моя спасительница.

Ефа опустила длиннющие ресницы, и я в очередной раз восхитилась ее красотой. Неудивительно, что Ермилин на ней женился.

— А сколько у тебя детей? — не удержалась я.

— Пятеро сыновей. Одного Ивану родила его первая жена, а потом еще четверых я. Боги были ко мне милостивы. Я бы хотела еще девочку, помощницу. Но уже три года, как мой живот пуст.

Я немного смутилась, потому что в приличном обществе тему деторождения обсуждали не часто и только с очень близкими людьми. Ефа же бесхитростно выложила мне свои интимные переживания. Я поспешила перевести тему:

— А сколько лет сыновьям?

— Старшему, Стефану, уже шестнадцать. Рувиму — десять, Георгию восемь, Тимуру семь, а Микаэлю три. За ужином я тебя с ними познакомлю. Пойдем на кухню, я буду учить тебя готовить хынгаль и покажу, как печь лепешки с зеленью.

Да чтоб тебя! Я приехала к Ермилину обсуждать планы благоустройства Вышецка, а попала на кухню! Не хочу я учиться готовить, для этого у меня есть кухарка! И варенье не хочу варить, и лепешки печь! Но отказывать такой общительной хозяйке неловко. Она ко мне со всей душой… Пришлось подниматься с дивана и идти следом за Ефой сначала во двор, потом — на небольшую веранду, где стояла дровяная плита и широкий стол.

— У вас кухня на улице? — удивилась я.

— Это летняя кухня, чтобы в доме не пахло, — деловито пояснила икшарка, повязывая большой фартук и закрывая волосы платком. — Зимой мы, конечно, готовим в доме. Сейчас мы будем делать тесто. Это очень просто. Нужно взять муку и воду…

Я не без любопытства наблюдала, как ловко эта странная женщина замешивает тесто, а потом раскатывает его длинной палкой на столе. Стаканом вырезает кружочки, накладывает в них мелко порубленное мясо с зеленью, потом очень быстро лепит крошечные «пирожки» с косичкой сверху.

— Попробуй, — предлагает она мне.

Я вздыхаю и надеваю фартук. Все равно ведь не отвяжется.

На вид все просто. Бери тесто и защипывай пальцами. Но у меня ничего не получается. Тесто расползается, мясо вываливается, косички не выходит вовсе.

— Нужно вот так, — медленно показывает Ефа. — Сначала вот сюда, потом сюда.

С третьей попытки у меня получается большой кривобокий пирожок. Ужасно довольная собой, я делаю еще с десяток, в то время как хозяйка лепит не меньше сотни. Потом она кидает все «пирожки» в большой котел, а оставшееся тесто раскатывает с зеленью и сыром. Вот это — гораздо проще. И пока варится «хынгаль», Ефа печет на маленькой сковородке лепешки. Потом к нам приходит молчаливая пожилая женщина с очень черными бровями.

— Это Марьямь, моя тетка. Она живет с нами, помогает по хозяйству, — быстро поясняет Ефа. — Она вдова. Разговаривает только по-икшарски.

Марьямь быстро вылавливает хынгаль из котла и раскладывает на большом узорчатом блюде. Закидывает следующую партию.

Ну да, у Ефы шестеро мужчин в доме, да еще и гости. Должно быть, готовка отнимает у нее очень много времени. Впрочем, я подозреваю, что она готовит не всегда. Этот спектакль — только ради меня, чтобы показать, какая она прекрасная хозяйка. А я и не спорю, наоборот, от души ею восхищаюсь. Сколько же нужно иметь терпения и любви, чтобы вот так самой стоять у плиты!

— Скоро пойдут сливы и орехи, — деловито сообщает Ефа. — Я научу тебя варить соусы и варенья. А ты научишь меня готовить что-то свое. Я хочу угостить Ивана чем-нибудь новым.

Я молча киваю, радуясь, что еще нет ни фруктов, ни ягод, и думаю, что нужно будет познакомить эту энергичную женщину с Ильяной. Вот кто научит ее готовить! Ильяна ведь свой ресторанчик держала!

Точно, так я убью двух бекасов одной стрелой. И сама