Измена. Лёд и пепел - Лена Тэсс

И почему Леша не предпринял попытки ее возродить… до этого времени? Тоже мне, директор спортивной школы.

Выходит, что он управлял руинами.

Я сделала несколько шагов вдоль бортика, уже не пытаясь особо скрываться. Артем заметил меня - его взгляд скользнул по мне, задержался на секунду, и я могла поклясться, что в глазах мелькнуло что-то вроде облегчения. Увидел знакомое лицо?

Всем нам, даже самым дерзким и прославленным, иногда необходимо знакомое лицо на периферии, чтобы не наделать глупостей.

Дух бунтарства во мне шептал, что прятаться бессмысленно, и я даже помахала ему рукой - короткий, едва заметный жест. Вот она - моя глупость.

Касьянов лишь кивнул в ответ, и снова погрузился в наблюдение за хаосом на льду, окрикивая парней, выстраивая у красной линии и обучая азам владения клюшкой и ведения шайбы.

Кажется это осваивают лет в пять-шесть.

На противоположных трибунах сидели несколько девчонок из секции гимнастики. Они как раз получали лучшие дотации из бюджет - красивая форма, отличные снаряды, отремонтированный зал.

Девочки что-то оживленно обсуждали, перешептывались и кивали в сторону... Сначала я подумала - на меня. Но нет. Их взгляды были прикованы к парню, сидевшему чуть поодаль. Подростку лет шестнадцати, сгорбленному над телефоном.

Я едва не охнула, когда пригляделась. Он был вылитый молодой Артем - те же резкие черты лица, тот же упрямый изгиб бровей. Сын. Данил, если я правильно помню.

- Ты Даниил Касьянов?

Он даже головы не повернул в мою сторону, просто кивнул.

- Не очень-то вежливо так приветствовать взрослого человека.

- А мне папа не разрешает общаться с незнакомыми людьми, - отвечает он, наконец-то повернув голову и снова кивая.

- За чувство юмора - пять, за манеры - сам понимаешь… Завтра в школе зайти в медпункт, дополним твою карту, которую нам направили с прошлого места учебы.

Теперь мне удалось привлечь внимание. Он даже тапнул по экрану смартфона явно поставив то, чем был так неотрывно занят на паузу.

- Почему ты не на льду? - спросила я, садясь рядом на холодной пластиковое кресло.

- Не интересно ломать ноги, руки и голову о лед. Ни себе, ни окружающим, - Данил сказал это таким скучающим тоном, словно устал повторять снова и снова.

Надо предполагать, что повторял он это своему отцу и не раз.

Я видела несколько статей о том, как Артем еще маленького Даню ставил на коньки, как с ним тогда же приходила жена. Если это было ради пиара, то весьма удачно, но достижения у парнишки были вполне реальными. Он точно несколько лет занимался хоккеем и весьма успешно. Что случилось потом?

Пропал интерес?

Пока я рассуждала интерес Касьянова-младшего ко мне пропал и он полностью вернулся к тому, что происходило у него на экране.

Я подождала пару секунд, потом мягко, но настойчиво забрала у него телефон.

- Эй! - наконец раздался возмущенный возглас. Он поднял на меня глаза - темно-синие, как у отца, но полные подросткового бунтарства. - Верните!

- Что тут у нас? Brawl Stars? - мельком глянула я на экран. - Серьезно? Этим тут никого не впечатлишь.

- Да мне как-то по хер, - огрызнулся Данил и выхватил у меня свой смартфон из рук.

В этот момент на льду раздался громкий, раздраженный голос Артема. Он отчитывал какого-то рыжего мальчишку за то, что тот вместо паса просто бросил шайбу куда попало.

Данил закатил глаза с таким драматизмом, на какой способны только подростки.

- Не хочешь показать им как надо? Помочь отцу?

- Думаете, меня такими фразами можно впечатлить?

- Боже упаси. Я же не психолог, а только медсестра, - пожала плечами и встала на ноги. - Завтра после уроков жду тебя в медпункте. Не задерживайся, я знаю сколько у тебя уроков.

Он смерил меня долгим, изучающим взглядом.

Не говоря ни слова, я развернулась и пошла к выходу. У самой двери обернулась.

Данил все так же сидел на трибуне. Но теперь он смотрел не в телефон, а на лед. Потом он тяжело вздохнул, с таким видом, будто его ведут на казнь, и начал нехотя надевать коньки.

Я не стала дожидаться продолжения. Но на душе стало странно легко. Кажется, я только что сделала что-то важное. Не только для них. Для себя.

Глава 8

Леша

Я растянулся на допотопном диване, который видел уже не одного гостя в этой съемной однушке. Соня с гордостью называла его “ложе любви”. Пошлее не придумаешь и даже порнушку смотреть не надо.

Я усмехнулся. Ей всего двадцать пять. Тело огонь, гибкость на высоте, желания хоть на всю ночь. Вот только на ночь с ней оставаться нет смысла. Все можно успеть за пару часов, а потом - скучно.

Пружины дивана не выдерживали никакой критики и и нагрузки, впивались в спину. Здесь пахло пылью и дешевым освежителем воздуха. Через арочный проем был виден крошечный кухонный уголок, где Соня, надев одну из моих рубашек, оставленных на случай срочного выезда, пыталась совершить кулинарный подвиг.

Картина была достойна жанровой зарисовки из жизни неудачников. Она заваривала какое-то серое пюре из пакета, а на сковороде дымились и чернели полуфабрикаты наггетсов.

Я смотрел на это с отстраненным цинизмом. Да, на таких, как Соня, не женятся. У них другое, более утилитарное назначение. Она отлично работает ртом, когда это требуется, и, что гораздо важнее, умеет держать его на замке, когда нужно молчать.

В этом была ее главная ценность - предсказуемость и управляемость.

Она даже секретарем была сносным, до тех пор пока Оля не умудрилась застать нас в промзоне.

Проблема в том, что в последнее время управляемость Сони давала сбои. Она стала позволять себе слишком много.

В ее лексиконе появилось слово “отношения”. Она начала строить глазки и намекать на светлое будущее, как только по городу поползли слухи о моих разногласиях с Ольгой. Наивная дура. Она всерьез думала, что я променяю статус, респектабельную жизнь и Ольгу - пусть и надоевшую, но свою, часть моего мира - на эту квартиру-клоповник с подгоревшими наггетсами и вечными разговорами о чувствах?

У меня свело скулы от легкого раздражения. Пора было снова напомнить ей о ее месте.

Она подошла к дивану, пытаясь грациозно присесть на его край, и положила руку мне на ногу, царапая свежим маникюром, на которые вчера просила денег. Глаза ее блестели возбужденно.

- Леш, а ты