Врач. Жизнь можно подарить по-разному - Аня Вьёри

прячешься в металлической коробке, ты оголен и напряжен, словно нерв, и все зависит от малейшего движения твоего тела, словно ты и хирург, и скальпель одновременно!

Кайф! От поездки ловлю самый настоящий кайф! Но, когда прихожу в себя, хочется просто материться. Я на повороте к больничной парковке. Вот так, да? Все-таки решил домашней лапши поесть? Да пошло оно все!

Заезжаю, паркую байк. Только ленивый в отделении не судачит о любимой пациентке доктора Захарского. А значит, никаких репутационных потерь. И вообще, я собирался сегодня Мишку на ноги ставить.

Катя

– Миша! Да не егози ты! Ну куда? Подожди! Миша, угомонись!

Мой сын вдруг ожил. Совершенно чудесным образом! Ему нужно есть, играть, рисовать и куда-то бежать одновременно. И, если честно, я не справляюсь.

– Миш, капельницу вырвешь! – упрашиваю сына я. – Не надо вставать!

– Что значит «не надо», когда надо? – раздается от дверей.

– Марк! – выдыхаю я и вдруг понимаю, что улыбаюсь от облегчения.

Глупость, но я абсолютно уверена, что вот ровно в эту секунду все мои мучения закончились.

– Вставать надо! – он протягивает Мишке руку, а мой сын с удовольствием принимает помощь своего врача.

– Он же на капельнице, – хмурюсь я.

– Кать! Вы тут полсрока пребывания будете на капельнице! – смотрит на меня укоризненно, поворачивается к Мишке: – Держись за меня!

Он подхватывает его подмышки, аккуратно ставит.

– Надо ходить, чтобы не было застоя суставной жидкости, – говорит, наверное, мне, а потом Мишке: – Пробуй шагать.

Мишутка опирается на руку Марка и несмело шагает. Раз, еще, другой.

– Отлично! – Марк поднимает на меня довольный взгляд. – Мы пойдем! Там клоуны приехали.

В смысле «пойдем»? В смысле «клоуны»?

– Марк? – я не понимаю, что происходит.

– Что? – смотрит на меня невозмутимо.

– Ты пойдешь с ним к клоунам? – у меня это в голове не укладывается.

– А почему нет? Детям там весело! Ты тоже можешь куда-нибудь сходить, – смотрит на меня хитро. – Например, выпить чашечку кофе.

– В смысле? – неожиданное, надо сказать, предложение.

– Внизу у большого аквариума кофейный автомат и диван, – кивает на выход из отделения Марк, – обычно все там релаксируют.

– Я же Мишу не могу оставить, – качаю головой.

– Почему? – а он, кажется, обижается. – Ты мне не доверяешь? – нет, не обижается, смеется.

– Ну ты же не можешь быть только с ним, – я пожимаю плечами.

– Почему не могу? Могу, – он смеется. – Я не на смене, – и что-то очень озорное появляется в его взгляде. – Считай, частный визит!

И я только сейчас понимаю, что он не в халате. На нем форменные брюки и футболка, но он не в халате. И без бейджа.

– Марк! – я вспыхиваю.

– Так! Иди! – командует он. – А то мы клоунов пропустим! Придешь – накормишь нас. Лапша еще осталась?

А я не знаю, что сказать. Марк смеется и уводит Мишку в коридор. Там уже слышен необычный для отделения шум. Два человека с красными носами и в ярких париках идут по коридору.

Марк

– Привет! Я – Кнопочка!

Вообще-то это Ложкина Ирина Степановна. Кажется, педагог-переводчик. И еще наш почетный донор. У нее четвертая группа крови. Выкачиваем из нее по пол-литра каждые две недели. Она склоняется над Мишкой, свернув из длинного шарика цветок.

– Сегодня у нас репортаж, – и тут она делает вид, что очень удивлена тем, что говорит в ромашку. – Ой!

Ирина Степановна смешно гримасничает, а дети смеются. Мишка тоже. Я сижу на корточках, давая ему на себя опереться. Мне надо, чтобы он двигал суставом и давал на него нагрузку, но не сразу же на максимум.

– Подожди! Ты опять все забыла! – Кнопочку от нас оттесняет пузатый клоун в ярко-оранжевом парике и шляпе волшебника.

Почти такой же шарик, как у Ирины Степановны, у него выполняет роль волшебной палочки.

– Ахалай-махалай, имя свое называй! – он легонько бьёт Мишку шариком по макушке.

Мальчик стесняется и сильнее в меня вжимается, прячась от клоунов.

– Хм! Странно! Не работает? Давай еще раз! Ахалай-махалай, – в этот раз удар шариком достается мне.

– Федя! – смеясь, отвечаю я.

Хотя уверен на сто процентов, эти двое меня узнали. Несмотря на отсутствие халата.

– Неплавда! – возмущается Мишка и еще штук пять детей вокруг. – Ты Малк!

Мамочки вокруг смеются, дети, азартно перекрикивая друг друга, напоминают мне мое собственное имя.

– У тебя палочка бракованная! – кричит Кнопочка и пытается повторить то же самое заклинание со своим цветком.

– И… Ахалай-махалай, – делает какие-то невероятные пассы руками, – имя свое называй! – шлепает меня ромашкой по голове.

– Марк! – больше не прикалываюсь.

– Вот! Работает! Работает! – грузный мужик, президент гильдии юристов Северо-Западного округа, весело прыгает, размахивая своей шляпой.

– Так, – он смешно перебирает ногами. – Еще раз! Ахалай-махалай!

Шарик касается Мишутки.

– Миша, – тихо отвечает Катин сын, чуть шепелявя.

– Миша! – в восторге прыгает Кнопочка. – Вы слышали! Его зовут Миша!

Все. Он вовлечен в игру!

Катя

Наверное, это дикость. И неправильно. И я не должна этого себе позволять. И… и плевать на все! Впервые за неделю я могу отдохнуть.

У моего сына сейчас все в порядке настолько, насколько может быть в порядке при нашем диагнозе. Лечение пусть и тяжелое, но работает. Он ест, двигается, шкодничает и капризничает. А сейчас он в надежных руках. В самом прямом смысле этого слова. И я могу позволить себе минут пятнадцать не думать о том, что я – мать ребенка, лежащего в онкологии, а побыть просто Катей. Откинуться на спинку дивана, вытянуть ноги, вдохнуть аромат вполне приличного кофе.

Первые минуты три я, кажется, просто сижу, прикрыв глаза. Потом мне становится скучно, и я принимаюсь рассматривать рыбок. Потом я вдруг понимаю, что за эту неделю даже новостей не смотрела. Открываю телефон, выхожу в соцсети, и мне почти сразу прилетает сообщение от знакомой: «Катюха! Поздравляю!!!»

Ух ты… Меня поздравляют с тем, что у меня сын болен? Неожиданно. Ничего не успеваю ответить, как приходит новое сообщение: «Выглядела ты вчера великолепно! Я не все разглядела издалека, но платье просто шикарное! Не успела к тебе подойти в ресторане, вы с Костей убежали! Но тебе ж все равно вчера было не до меня! Он так страстно тебя целовал! У вас что, второй медовый месяц?»

Глава 18 

Катя

Замираю. Кажется, даже перестаю дышать. Все обрывается внутри. Набираю в чате: «Спасибо, но ты, наверное, нас кем-то спутала». И строчку смущенных смайликов.

«Не скромничай! Ну миловались на людях. И что? Ничего в этом стыдного нет! Вы же муж и жена! Пусть другие завидуют! – отвечает мне она и тут же добавляет: – Тебя только со спины видела, но Костю хорошо рассмотрела, пока он с официантом расплачивался!»