Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

он собирался с ней сделать. Если бы он уже не был мертв, я бы убил его за это, я бы сделал так, чтобы это длилось дольше и было больнее, но то, как она это сделала, само по себе было совершенством. Это было именно то, что ей было нужно. Справедливость. Кровопролитие. Хаос. Кровавая победа в уплату за то, что они пытались сделать с ней все эти годы назад, и за жизнь, которую они украли у нее.

Я вынул карту памяти из камеры и положил ее в карман. В лучшем случае я верну ее Бруклин и позволю ей сохранить ее, чтобы она могла смотреть и наслаждаться сделанным. В худшем случае это будет доказательством ее невиновности, и я смогу использовать ее, чтобы раскрыть правду всему миру. Но в идеале полиция ее все-таки никогда не поймает, и в этом не будет необходимости.

Я огляделся по сторонам, размахивая топором в воздухе и извиняясь перед Эванджелиной за ее оставшийся безупречный вид, но мне здесь было нечего делать. Не было ни голов, которые можно было бы отрубить, ни крови, которую нужно было бы пролить. Ничего. Хотя я решил, что не помешает убедиться, что не осталось ни единой улики.

Я мог это сделать.

Затем мне предстояло сделать выбор. Я мог либо продолжить погоню за моим маленьким паучком, найти ее, попытаться наладить отношения между нами и вернуть ее домой… Или я мог отпустить ее. Позволить ей самой сделать выбор и остаться при нем. В любом случае, ей было лучше без меня. Я знал это, даже если мне это не нравилось.

Я вернулся к своей машине и открыл багажник, оглядываясь по сторонам в поисках каких-нибудь признаков того, что какой-нибудь любопытный ублюдок смотрит в мою сторону, но здесь было тихо, уединенно, и идеально для того дерьма, которым наслаждались эти животные в доме.

Я вытащил из багажника канистру с бензином и пачку фейерверков, затем зажег сигарету и зажал ее между губами. Я бросил Эванджелину в машину, захлопнул багажник, затянулся сигаретой и неспешным шагом пошел обратно к дому.

Я облил бензином все внутри дома: трупы, стены и все, что попалось на глаза. Наверное, немного глупо было делать это, покуривая, но, как обычно, смерть решительно сказала мне «пошел ты» и позволила мне продолжать дышать своим пропитанным никотином воздухом, не поджигая меня, и не прекращая моих гребаных страданий.

Я попытался улыбнуться, пятясь от дома, глядя на очертания здания и бросая все фейерверки, кроме одного, в дверной проем.

Я поднес оставшийся фейерверк к губам, используя сигарету, чтобы поджечь фитиль, и крепко зажал его в кулаке, ожидая, пока он догорит.

За секунду до того, как он мог взорваться и оторвать мне руку, я швырнул его прямо в здание.

Из него вырвались красные и зеленые искры за полсекунды до того, как весь дом со свистом взлетел на воздух, и волна жара чуть не сбила меня с ног.

Остальные фейерверки взлетели вместе с домом, разноцветные искры разлетелись во все стороны, выстреливая из горящего здания, а я стоял и смотрел на это некоторое время, ожидая, когда радость от разрушения накроет меня.

Но этого не произошло.

Пламя было жарким, но во мне был холод, который не собирался отступать. Это была пустота. Отсутствие ее. Но я знал, что это к лучшему. Ей было лучше находиться подальше от меня и освободиться от оков, которые накладывало на нее мое присутствие. Я был бременем, которое ей не нужно было нести, и если я был хотя бы наполовину тем человеком, которым хотел быть, то я знал, что должен отпустить ее. Беги, беги, беги подальше от меня и никогда не оглядывайся.

Я отвернулся от полыхающего пламени и зловония смерти в воздухе, даже не потрудившись посмотреть на остальные фейерверки, которые вылетали из пламени и взрывались вокруг меня.

Я вернулся к своей машине, бросил пустую канистру в багажник, сел за руль и молча уставился на улицу.

Воздух над головой прорезал гром, и я вздохнул, запрокинув голову, чтобы посмотреть в темное небо, достал еще одну сигарету и зажал ее между губами. Вдалеке послышался вой сирен, и я подумал, неужели какой-то любопытный сосед так быстро заметил пожар или кто-то услышал выстрелы Бруклин и вызвал полицию. В любом случае, мне нужно было уносить отсюда свой зад.

Я завел машину и медленно поехал до конца улицы, глядя налево и направо и гадая, в какую сторону она поехала.

Если я поверну налево — это приведет меня обратно домой, той же дорогой, по которой я приехал сюда, и хотя было возможно, что она могла поехать другим маршрутом, я сомневался в этом. Я бы проехал мимо нее по пути сюда и узнал бы свой пикап. А это означало, что она поехала направо. Прочь от меня.

— Умная девочка, — пробормотал я, заметив вдалеке вспышки красных и синих огней, мои пальцы крепче сжали руль, пока я обдумывал свои варианты и просто позволил машине работать на холостом ходу.

Потребность выследить ее наполняла меня, как воюющая армия, полная желания, насилия и смерти. Я хотел это сделать. Я хотел преследовать ее в темноте, догнать и заставить вернуться со мной.

И если быть до конца честным с самим собой, я хотел большего. Я хотел ее. Только ее. Я хотел снова почувствовать ее горячие губы на своих, ее тело прижатое к моему, услышать мое имя, слетающее с ее губ, и ее душу, обволакивающую мою. Я хотел утонуть в темноте, которую мы могли создать вместе, и сотворить из нее что-то прекрасное.

Я опустил окно, когда начался дождь, и запах поднимающейся пыли смешался с привкусом дыма в воздухе, отчего у меня на голове волосы встали дыбом. Сирены зазвучали громче, красно-синие вспышки стали ярче. Время было на исходе, и мне нужно было принять решение.

Если я поймаю ее сейчас, все будет кончено. Я больше ее не отпущу. Я предъявлю на нее права так основательно, как никогда раньше, и как только я это сделаю, для меня все будет кончено. Как и для нее.

Я закрыл глаза, глубоко вдохнув, когда крики Авы зазвучали в моих ушах вместе с воем сирен, и протянул руку, чтобы включить музыку погромче, когда заиграла «All The Good Girls Go To Hell» Billie Eilish.

Я резко выдохнул, выбросил окурок в окно, завел машину и повернул налево.

Эта девушка сделала свой выбор, и если я затащу