Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

— Не смей разговаривать со мной в подобном тоне и оскорблять мою мать! — воскликнула Эла.

— Где моя дочь?

— А вот этого я тебе не скажу. Не смей вмешиваться в её жизнь, иначе, ты потеряешь её навсегда.

— Ты что-то знаешь? Эла, отвечай, не испытывай моё терпение.

— Поздно, Вадим. Мы не нуждаемся в твоей помощи. Раньше нужно было волноваться.

— Я же сказал, что был занят! — злился он.

— Отлично! Можешь и дальше заниматься своими делами! — улыбнулась Эла и добавила страстным шёпотом, совсем как его Камила: «Мой Лев!»

В трубке повисла тишина, во время которой Эла наслаждалась своим триумфом. Честно сказать, она не собиралась затевать разговор про Камилу, решив, что это будет её маленькая месть. Эта девка не раз подставит его, вот и пусть! Он сам пригрел гадюку у себя на груди! Но Эла не сдержалась и сболтнула лишнего. Зато теперь у неё словно от сердца отлегло.

«Надо же, „мой Лев“. В какие игры они там играют?», — Эла передёрнула плечами.

— Что ты сейчас сказала? Ты следила за мной? — Вадим прочистил горло.

— О, Боже, конечно нет. — Эла коротко рассмеялась. — Лучше спроси у своей изобретательной Камилы, она тебе всё расскажет в ролях и красках.

— Это подстава, — растерянно пробормотал Вадим.

— Да. Я видела вас вчера в торговом центре. Вы так хорошо смотритесь вместе.

— Хочешь сказать, что она специально подстроила эту встречу?

— Знаешь, на войне все средства хороши, так что я не в обиде, и даже благодарна твоей любовнице за то, что она раскрыла мне глаза.

— Чёрт… Это был просто секс. Я мужчина, не монах! — он явно нервничал.

— Пожалуйста, избавь меня от этих подробностей! — воскликнула Эла.

— Камила, значит? Она поплатится за всё. Никто не смеет манипулировать мной и выставлять идиотом! — зло цедил Вадим.

— Послушай, оставь уже в покое девушку. Мне, правда, нет никакого дела до твоих похождений и любовниц.

— Я сказал, разберусь.

— Мне всё равно.

— А мне — нет! Вы моя семья! Ты и Лина.

— Ты ненормальный? Какая ещё семья? У нас не может быть с тобой никакой семьи. Прежде всего, семья — это доверие. Если ты думал, что я буду безмолвной покорной женой, от которой откупаются бриллиантами и салонами, то ты ошибаешься.

— По факту никакой измены не было. Ты не сказала да.

— Можно подумать, если бы я согласилась, ты бы отменил эту встречу. Но это неважно! Всё это уже неважно. Прощай, Вадим. И да, я встречусь с тобой в последний раз, чтобы разорвать сделку. Мне ничего от тебя не нужно.

И Эла бросила трубку. Каких трудов ей стоило держать себя в руках, и отвечать спокойным ровным голосом. Равнодушие задевает за живое, бьёт по больному. Так пусть ему будет больно, если, конечно, он ещё способен на какие-то чувства.

Однако расслабляться было рано. Вадим продолжал звонить. Эла терпеливо, раз за разом сбрасывала вызов.

Наконец телефон замолчал на несколько минут, а потом от Вадима пришло сообщение.

«Я сейчас приеду»

«Я не спущусь», — набросала ему Эла.

«Значит, я поднимусь к тебе»

«Тебя не пропустят (злобный смайлик)»

«Серьёзно? Ты думаешь, что меня остановит какая-то там консьержка?»

«Я полицию вызову»

«Да хоть целую роту»

* * *

Эле всё же пришлось спуститься к Вадиму. Он подъехал к высотке на Кудринской спустя час. И за этот час Эла успела передумать многое.

Не хватало, чтобы он ввалился в квартиру Полянских и устроил тут балаган. Вот это будет кошмар! Увидят соседи, Филипп и, возможно… Эдик.

В глубине души Эла не теряла надежду, что Полянский одумается и приедет. Неспроста же он так долго молчит.

Интуиция кричала ей — берегись! Но она, собравшись с духом, решила действовать. Что толку тянуть резину, если разговора не избежать.

Вадим стоял у машины с мрачным видом и курил.

Эла шла на негнущихся ногах, стиснув зубы и пытаясь унять предательскую дрожь во всём теле. Перспектива остаться с ним наедине, на пустой парковке возле дома, казалась ей опасной и даже пугающей. Это по телефону она была смелая и бойкая, теперь же испытывала страх, с которым никак не могла совладать.

Выглядел он не слишком приветливо и даже на первый взгляд агрессивно. Волосы взъерошены, кожанка нараспашку, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, оголяя крепкую шею и тёмную поросль на груди.

Создавалось впечатление, что он совсем не чувствовал холода, если мог вот так легко и спокойно стоять на ветру.

Близко к Вадиму она подходить не стала, остановилась на приличном от него расстоянии. Чувствовала, что за этой молчаливой сдержанностью скрывается досада и тихий гнев.

Сделав последнюю затяжку, Вадим отшвырнул сигарету и двинулся к ней.

Эла поёжилась от пробежавшего по коже озноба, но тут разглядела во взгляде Вадима то, что никак не ожидала увидеть: сожаление, раскаяние?

И эта эмоция сбила её с толку.

Тоже мне игрун, игрец, тьфу… артист. От волнения у Элы даже мысли заплетались, не то, что язык. Что ни говори, а трагедию он разыгрывал мастерски.

Она отступила, замотав головой, и выставила перед собой руки.

— Не смей ко мне приближаться! Не смей! Говори, что нужно и уходи! — прошипела она, лихорадочно оглядываясь по сторонам.

— Эла, постой. Я хочу, чтоб ты знала. Я не врал тебе. Всё, что я говорил — правда. Поверь, ты очень… очень нужна мне. Я никогда и… никому не говорил этих слов. Ты для меня как… Чёрт, у меня мотор останавливается… — Голос его звучал неестественно глухо, и речь прерывалась, словно ему не хватало воздуха.

Эла медленно отступала, подозрительно оглядывая Вадима. Что-то с ним было не так.

Он пошатнулся, и Элу внезапно пронзила догадка.

«Да он же пьян! Боже, и когда он только успел так набраться⁈»

— Вадим, нет! Не нужно никаких объяснений. Поезжай домой и проспись.

— Ты моя! И должна быть со мной! — Он продолжал наступать уверенно и напористо, а взгляд оставался цепким, пронизывал насквозь.

— Это какой-то сюр! Вадим, уйди!

— Почему? — его кадык дёрнулся, скулы нервно сжались, он закипал на глазах. — Клянусь, Камилы больше не будет! То, что она сделала…