Селянин - Altupi

— Хорошо, отец придёт, попросишь у него ключи.

— Но мне они нужны сейчас! Я… — Кирилл искал причину. — Я порядок навести хочу! У меня там срач! И машину на мойку отогнать надо! И салон пропылесосить! Я на ней по полям гонял, представляешь, сколько там пыли?

Мать шевельнула накрашенными губами, оценивая доводы. Приняла их, но ответ последовал не такой, какой ему был нужен.

— Я понимаю, Кирилл, но ключи и от квартиры, и от машины у отца.

— Он же их не с собой таскает? Спрятал куда-нибудь. Где-нибудь в твоих платьях. Не посмотришь? Видишь, я тебя прошу, а не сам втихомолку копаюсь. А отец… чего он опять бесится? Я же вчера доказал, что в деревню не собираюсь… не сбежал. Всё, я вас понял, я туда больше не поеду. Буду с Пашкой тусить, только денег мне на клубы и ключи…

Мать поднялась с дивана ещё в процессе монолога, прошла мимо него и скрылась в спальне. Полдела было сделано, теперь бы она нашла требуемое, и всё в ажуре. Кирилл присел на подлокотник кресла, взял со столика пульт, щёлкнул кнопкой, перелистывая канал.

Волнение не отпускало. Прошло уже десять минут, мать рыскала в вещах слишком долго. Неужели отец забрал две увесистые связки с собой?

Кирилл сходил в туалет и, выйдя оттуда, заправляя штаны, крикнул:

— Ма! Ну что там? Нашла?

Послышались шаги по паркету. Кирилл, закончив с одеждой, замер с гулко бьющимся сердцем. К счастью, мать, через секунду загородившая дверной проём, протягивала ему руку, из собранных щепотью пальцев свисали его вожделенные ключи вместе с брелоком от машины. Кирилл выхватил их, будто кольцо всевластия.

— О, спасибо, мам! Ну, я поехал? А то на мойке такие очереди!..

Кинув ключи в мгновенно отвисший карман, он стремглав кинулся к полке для обуви, схватил кроссовок, но вдруг вспомнил про подарок для Егора, новый телефон, который спрятал за шкаф. Забирать его при матери было палевно, только выхода не оставалось. Как-нибудь выкрутится.

— Сейчас, одну вещь надо взять… коробку от телефона.

Кирилл метнулся в свою спальню, сунул руку за шкаф, с трудом двигая из стороны в сторону, вытащил плотно застрявшую там коробку. И услышал, как с металлическим лязгом открывается входная дверь. Отец! Блять, отец! Как не вовремя! Сука! Что делать? Кирилл заколебался, глядя на коробку.

— Где он? — с порога спросил отец, и у Кирилла отпали сомнения, он втиснул коробку обратно за шкаф.

— В спальне у себя, — ответила мать. — А ты на ипподром не пойдёшь, что ли? Шестой час уже.

Но отец ей даже не ответил — он летел к сыну в комнату, с силой распахнул дверь. Подслушивавший Кирилл едва успел отпрыгнуть, чтобы ему не досталось по лбу. Глаза отца сверкали, лицо было перекошено, кулаки сжимались. Кирилл не гадал о причине такого настроения, и дураку было ясно.

Отец схватил его за футболку, притянул к себе.

— Ты, долбоящер херов! Ты к кому ходил?! Ты что ему наговорил, гнида?!

У Кирилла сердце упало к коленкам, он почувствовал, как побледнел, но о своём поступке не пожалел. Наоборот, произведённый в верхах эффект плюс не иссякший адреналин толкнули его к яростной защите своих прав и свобод.

— А не твоё дело! — Кирилл оттолкнул отца, чуть не разодрав на себе футболку.

— Не моё?! Ты сейчас узнаешь, моё или не моё!

Отец попытался снова схватить его. Кирилл отступил к кровати, намереваясь отбиваться хоть с дракой, если понадобится, но в их возню вмешалась мать, поймала мужа за руку и оттащила.

— Саш! Совсем с ума сошёл? Да что случилось, объясни!

— Что-что! — отец бешено зыркнул на Кирилла и, верно, решив повременить с расправой, в досаде взмахнул рукой, отошёл в угол комнаты. Но не стоял там столбом, а метался, как зверь по клетке. — Что, Лен, что?! Вот кого мы воспитали, а?! Пошёл сегодня к Мамонову и… Нет, убить его за это мало!..

— Кого, Мамонова? — вставил Кирилл. — Я «за».

— Тебя, недоносок, тебя! Поговори мне ещё!

Опять вмешалась мать. Она замерла у двери насторожённая, не зная, чью сторону принимать, переводила взгляд то на одного, то на другого.

— Так, Саш, успокойся. Рассказывай по порядку. Мамонов — это тот, из правительства?

— Да, Михаил Васильевич, председатель… ты его видела. Наш дурень… ой… — Отец испустил тяжкий вздох и провёл ладонями по лицу. — Наш дурень пошёл сегодня к нему на приём и… и требовал денег.

— Денег? — удивилась мать и внимательно, осуждающе посмотрела на сына. Кирилл скрестил руки на груди.

— Денег, — повторил отец. — Он вбил себе в голову, что Мамонов отец его любовника, требовал алиментов и денег на операцию для инвалидки. Угрожал прокуратурой! Блюститель справедливости недоделанный! Ещё и фамилией нашей прикрывался! Ты хоть знаешь, чем этот скандал мне может вылиться?

— Да мне пофигу! — заявил Кирилл. — Я правду сказал! Сила — в правде!

— В какой, индюк, правде? С чего ты хоть этот бред взял, что Мамонов отец тех оборванцев деревенских?

— Не называй их так! — взревел Кирилл и пошёл на отца.

— Тихо! — следом за ним взревела мать. — Кирилл, сядь на кровать! И за языком следи!

— Сам пусть следит, — огрызнулся Кирилл, но развернулся и сел на кровать, снова скрестил руки.

— Так почему ты к Мамонову пошёл? — спросила мать.

— А к кому ещё идти? Он их отец: я фото видел, детские, с ним. Пусть алименты платит и на операцию денег даёт… козёл… — Кирилл заткнулся, уставился в потолок.

— Вот как с ним разговаривать, Лен? — Папаша прижал ладонь ко лбу, лицо покраснело. — Он с гомосеком своим совсем свихнулся. Ладно бы только с ним, но… это уже за рамки выходит! На весь город нас опозорил! Мамонов спрашивал, не состоит ли сын у нас в сатанинской секте! Позорище! Позорище! А если он эту байку уже блогерам раззвонил? Под своей фамилией? Да меня же больше не переизберут! Меня сожрёт оппозиция!

— А ты говори, что твой сын защищает права обездоленных против буржуинов, — буркнул Кирилл.

— Заткнись! — рявкнул отец и опять