Я люблю! - Анна Летняя

но Расси оттолкнула девочку, что мечтала открыть всему миру правду о своем рождении. Моя глупая и самоуверенная дочка примчалась к той матери, чей образ возвела, как и я, на пьедестал, и ошиблась, надеясь, что ее ждали в чужой семье с распростертыми объятиями.

— Мама оттолкнула… — едва слышно прошептала я, испытывая ужас и отвращение.

Какой бы она, Нессия, не была, прежде всего девочка искала любви и материнского тепла, а получила категорический отказ. А какой она бывает порой несгибаемой, я прекрасно знаю и сама.

— Может быть, Расси испугалась нависшего над ней возможного позора. Может, не хотела косых взглядов и грязных слухов. Дети не сорняки, так просто не появляются. Общество не посмотрит, кто другие родители и почему решились на подобное, — невеселая усмешка растянула его губы, а вот глаза уже давно были печальными.

Надеюсь, после всей той грязи, что сегодня вылилась на меня, я смогу посмотреть на родных людей. Видеть их глаза и не сомневаться.

— Вот и затаила Несси злобу, которую вылила целиком на тебя, умножив на ненависть к наследнику престола и свою ошибку при выборе супруга. Никакая власть не заменит душевного тепла.

— Ваши откровения озадачивают меня все сильнее и сильнее.

Это если не сказать больше, признавая, что они едва не сводят меня сума. Стоит убраться из этого кабинета и забиться в угол потише, пока не наступил момент восприятия всего случившегося на себя. Боюсь, без слез не обойдется.

— Еще потрясения будут или лимит на сегодня исчерпан? Мне нужно время, чтобы подумать и все осознать. Желательно до того момента, как вернутся в покои мои мужья. Их я посвящать во все здесь сказанное не горю желанием. Уж простите, но за чаем обо всем прозвучавшем не сообщишь.

— Секреты из сундуков закончились. Ну, быть может, только то, что оставшиеся две твои сестры жаждут общения с тобой. Внуков, понятное дело, мы не посвящали, как и мужей девочек, а вот они сами тобой и Расси восхищаются. Не отталкивай их, не поступай, как она. Письмо-другое в год не обяжут тебя помнить и одаривать их, а они почувствуют себя нормальными. Не пустышками из кокона, которыми заткнули дыры в ветви наследования.

— Что за глупость. Я сама из кокона, и возможно, самой придется так же детей заводить, если здоровье не позволит родить. Забивать голову подобной чушью не стоит, или же у нас проблемы с девочками еще острее станут. Ведь в коконе есть возможность выбирать самостоятельно пол ребенка.

Словно на автомате, я говорила, даже улыбнулась один или два раза. Однако, во мне взыграла истинная леди, спрятав мою чувствительную часть куда-то очень глубоко. Под самые надежные щиты и пару десятков замков. Все личное будет позже и не под прицелом королевского всепонимающего взгляда.

— Хорошие слова, верные. Не откажи и озвучь их моим девочкам в подходящем разговоре. Пусть не только мы с женой будем твердить им об этом постоянно. Порой слова того, чье мнение уважаешь, куда эффективнее родительского.

— Не давите на меня. Ни сегодня, ни завтра я не стану общаться с вашей семьей в частной беседе. Не стоит относиться к этому с любым эмоциональным окрасом. Я всего лишь хочу обдумать и уложить в голове вашу историю. Неизвестное прошлое моей мамы и ваше с королевой Уляной… Вы наворотили дел, поддавшись эмоциям, а пострадали ваши дети, и возможно, будущие внуки и правнуки.

— Ты осуждаешь нас?

— Простите, Ваше Величество, но я устала. Не сочтите за наглость и отпустите меня в мои покои, так любезно предоставленные вами.

Посмотрев на короля без стеснения, приподняла бровь. Хотел он от меня честности, пусть получает ее в полном объеме. А вместо обещанных мне земель, простит мое к нему неуважение. Король он или нет, сейчас, после той правды, которую я узнала, из сильного и непогрешимого, он стал другим. Запачкавшимся, наверное. Как и мама.

— Идите. Не смею вас больше задерживать, — тяжко вздохнув, отпустил меня на все четыре стороны явно огорченный Констоль, и я вылетела пулей из личного кабинета королевы Уляны.

Неподалеку в коридоре меня дожидался все тот же секретарь, он и провел меня обратно, правда, используя уже другие коридоры. Выход на другой этаж был в этот раз ближе, а сам путь короче. Хотя, судить хладнокровно я сейчас точно не могла. Неспокойно было на моей душе, а нервы — не самые надежные советники.

Мечтала остаться в тишине и реветь, пока никто не видит. И не знаю, от чего я так размякла в этот момент. Плевать мне хотелось на чувства сочинившего себе любовь короля, какие муки бы он мне не описал в подробностях. Меня тревожила мама, со всеми ее ошибками и пережитыми тревогами.

Как назло, в гостиной наших покоев меня ждала за чашечкой чая скучающая Кристаль. Только взглянув на меня, девушка подскочила, едва не опрокинув низкий столик.

— Что случилось? Кто тебя обидел? Что им вообще от вас нужно? — закидала меня вопросами встревоженная подруга.

Оказавшись рядом со мной и подхватив мою руку, она повела меня к дивану.

— Ничего не случилось, — покачала я головой, отгоняя душевную боль, вымаливая еще хоть чуточку времени.

Тревожилась я за маму, отцов или даже Нессию, сказать сразу не вышло. Просто боль упавшим камнем разогнала привычное спокойствие в моем тихом озере души.

— Ну, нет! Ты бледная, даже губы посинели. Глаза перепуганные. Чем тебе помочь?! Ты только скажи, и я это сделаю.

— Ничего не нужно, — насилу улыбнувшись, я попыталась убедить встревоженную девочку, но у меня потекли слезы, и не просто одна или две, а целый поток.

— Ну, не плачь! Прошу тебя!

Прижав меня к своему плечу, Кристаль крикнула свою личную горничную. Один раз, затем второй. Однако, та не пришла. Никто не пришел, кроме Альяна.

Он-то и принес холодной воды, а за ним и свежего мятного чая с успокаивающими травками. Пересадил меня поудобней и сам поил маленькими глоточками из стакана, куда его сестра буквально по глотку наливала чай из пузатого чайника, игнорируя неудобные фигурные кружки.

— Ти, что случилась? Кто виноват во всем этом.

Сперва я закусила губу, но вновь потекли слезы. Не помогли даже два судорожных глубоких вздоха.

Словно в калейдоскопе, замелькали картинки. Взгляды Нессии и ее жестокие слова ко мне, все обрело новый смысл. То, как рьяно она привлекала к себе внимание. Не мое, как