Дюймовочка и Великан - Ольга Дашкова

Точно, да, Егор вспомнил, когда ехал по другой дороге, как раз проезжал мимо шлагбаума с охраной, а за ним был коттеджный поселок. Может быть, оттуда его Дюймовочка и пришла в безразмерных валенках, в дорогой дубленке и с Гоголем.

— Там в последнее время ничего не случалось? Может быть, какое-то событие неординарное, которое не каждый день случается?

— Ой, я тебя умоляю, у них там что ни день, то событие — то вечеринка, то салюты пускают. А, точно, точно, вчера утром это было. Я еще поехала в город, Федьку своего с Глафирой оставила. И со стороны поселка на трассу выехали две пожарные машины. Ну, я, как женщина неглупая, сделала вывод, что пожар там был, и кто-то сгорел.

Пора было включать метод дедукции либо брать Дюймовочку, прижимать к стенке и пытать. Ну, конечно, иглы под ногти Хабаров засовывать не собирается, у него есть другие методы. Страсть как стало любопытно, откуда все-таки пришла эта девчонка. А еще интересней, для чего ее искали те два типа, так сказать, неакадемической наружности.

— Федьку моего спросить надо утром, когда проснется, он с той молодежью общается, или участкового нашего. Василий Иванович — вот кто про всех все знает. Но с этим будет долго, если у него самогон поспел, то, считай, пропал на неделю, а так он хороший мужик, толковый.

— А у вас есть?

— Что?

— Самогон.

После мытарств с Глафирой Хабарову страсть как захотелось выпить, вот так, чтобы полстакана и залпом. Чтобы алкоголь обжег горло, провалился вниз и там продолжил гореть.

— Конечно, есть, Егорушка. Да для тебя все чего угодно. Пойдем со мной. Я тебе гостинец соберу, подружку свою угостишь, больно она худощавая у тебя. Глафирушка с Егорушкой сами уже разберутся.

Егор передернул плечами, представив, что теперь теленок с его именем будет бегать по деревне, а когда вырастет, он станет здоровым быком и пойдет на бойню.

Снарядила добрая Тамара Павловна своего спасителя по полной программе. Самогона дала, варенья малинового, огурчиков с помидорчиками, кусок сала, меда баночку и, главное, тушку браконьерской стерляди.

Старушка надела ему рюкзак на плечи, и пошел Егор до дома, размышляя о том, что как-то скучно и размеренно он жил до определенного момента. И вот вам, здравствуйте, появилась одна голубоглазая блондинка, и все как-то завертелось, закрутилось.

Пока шел знакомой дорогой, в кармане завибрировал телефон. Достал, посмотрел на экран, «Медведев», дежурит, значит, выдалась свободная минутка, и решил позвонить. Думал не отвечать, но все-таки ответил.

— Привет. Не спишь? Конечно, не спишь, потому что я звоню, и нечего спать, когда я работаю, а ты прохлаждаешься.

— Привет, привет.

— Как ты там, Хабаров, живой еще? Не одичал в лесу?

— Все отлично, а вот у тебя, судя по голосу, не очень, раз звонишь так поздно.

Егор наврал, что у него нет смартфона и зарядного устройства к нему. Дал Лизе позвонить с обыкновенного кнопочного телефона. У него был нормальный — даже последней модели, очень крутой и дорогой, но пользовался он им редко. Сейчас решил с собой взять: неизвестно, что могло с Глафирой случиться, хотя бы позвонил кому-нибудь, спросил бы, что делать.

— Может, хватит жить отшельником? У нас работы выше головы, поверь мне.

— Так я верю, но пока не рвусь к людям.

— Сколько можно, Егор? Жизнь на этом закончилась, со всеми бывает.

— Медведев, ты мне зачем позвонил, чтобы воспитывать? Так я уже взрослый, если есть что по делу — говори, а нет, так я был рад тебя слышать.

— Дурак ты, Хабаров, но мы все по тебе скучаем.

— Приезжай в гости, только ни слова о работе. Самогона целый литр есть, и баню протоплю. Посидим, о природе поговорим, можно о бабах, но не о работе, учти.

— Я подумаю. Мне пора. Бригада приехала, отбой.

Не приедет, Егор знал, сколько раз уже звал друга, но бесполезно было. Всего раз приезжал, в самом начале его отшельничества. Уговаривал, утешал, но ему не нужны были никакие слова, он должен был сам во всем разобраться, в первую очередь в себе.

Подошел к дому, посмотрел на него издалека, прислушался, вроде все тихо. Когда стал подходить ближе к крыльцу, заметил незнакомые следы. Их было много, кто-то топтался на одном месте, а потом пошел в сторону леса.

Надо ставить большой забор, чтобы никто не смог пройти по участку. Но отец не любил заборов, дом должен был быть продолжением леса, его частью, сливаться с ним.

Обошел дом, заглянул в окна, ничего не видно, шторы задернуты, но кто-то приходил точно. Когда зашел внутрь и закрыл за собой дверь на замок, опустив рюкзак на пол, вдохнул полной грудью.

Пахло чем-то неуловимо цветочным, и почему-то именно этот аромат ассоциировался с тем, что в доме была женщина. Разулся, быстро скинул одежду, прошел до кровати, Дюймовочка спряталась под одеялом, торчал лишь один нос.

Забавная какая, наверное, испугалась гостей и спряталась, как мышка в своей норке. Лег, прижав ее к себе, девушка что-то пробубнила, поморщилась, но сопротивляться не стала, обняла его, уткнулась в шею, вздохнула.

Странно было все: сначала цветочный аромат, сейчас вот такие нежности, и это как бы было все в порядке вещей, Егору понравилось. Пока шел, думал о том, что возьмет ее по-быстрому, сорвет футболку, зацелует грудь, живот, спустится между ног, даже слюна скопилась во рту. Но не стал этого делать.

Захотелось просто полежать, почувствовать удары ее сердца. Закрыл глаза и, не успев досчитать до десятого удара, провалился в сон.

Глава 14

Хабарову снилась какая-то сладко-розовая муть.

Впервые за все время мужчина видел не черноту и пустоту, а сон — с картинками, героями и сюжетом. Он, конечно, не мог себя ассоциировать со сном, но тем не менее Егор принимал активное в нем участие.

Было много розовых шаров, розовых пайеток, огромных надувных единорогов и радуга. Ярко светило солнце, где-то плескалась вода, и журчал фонтан, было много детского смеха, звон бокалов. Потом кто-то обнял его со спины, поцеловал в щеку. Тут же кто-то обнял на уровне колен, и от этого стало так тепло и радостно, что не хотелось просыпаться.

— Ты снова ко мне пристаешь? Дай поспать.

Голос был слышен сквозь сон, Егор понял, что проснулся, и он сейчас не где-то в розовом царстве, а в своей постели, рядом девушка. Руки уже