Дюймовочка и Великан - Ольга Дашкова

сердце дало огромную трещину. Егор понравился больше всех, если не говорить о его физических достоинствах, он, конечно, слегка молчалив, задумчив, но все это перекрывают сексуальные таланты.

То, что мужчина вытворял в постели, Ветрова еще не скоро забудет. Он был голоден, дик и совершенен, без комплексов и зажатости. Но тем не менее он думал не только о себе, мужчина не забывал доставлять удовольствие и партнерше. А судя по разговорам подружек, такого не бывает никогда.

Но Лизе не с кем было сравнивать, до этого у нее был всего один парень и лишь попытки затащить в кровать, но Ветрова была непокорна, как Эверест, капризна и слишком разборчива. Чего ждала, неизвестно. А вот сейчас поняла, что, оказывается, ждала своего Великана и дождалась.

Да, странное, можно сказать, криминальное стечение обстоятельств свело их вместе и так же странно развело.

— Настена, может, что-нибудь пожрем, у тебя есть еда?

Лиза, надев халат сестры и соорудив на голове тюрбан из полотенца, вышла из ванной и столкнулась с Сергеем.

— До-о-оброго вам дня, господин Волков. А вы почему это не на работе?

— А ты откуда такая красивая взялась и какого хрена шаришься по чужим квартирам, когда у тебя есть своя?

— В гости зашла. Соскучилась, так соскучилась, ты не представляешь.

— В мужских валенках и в мужской дубленке?

— Так получилось. У меня платье было такое короткое, в нем стыдно ходить среди белого дня по улице. А еще ботинки на высоченных каблуках, я в караоке была, мы с девчонками танцевали и пели, и я сломала каблук. Представляешь?

Волков слушал вранье сестры своей жены и улыбался, не веря ни одному слову. Это было, конечно, не его дело, Лизу он воспитывать не собирался, а вот волновать жену не позволит.

— Слушай, Лиза, я прямо уже сочувствую тому мужику, которому ты достанешься.

— Почему это?

— Намается он с тобой. Тебя же бить сразу надо, чтобы не врала.

— А вот это уже рукоприкладство, так не пойдет.

— Это смотря какой мужик попадется. Но бить тебя точно надо, прям вот лупить по заднице.

— Это непедагогично.

— Да плевать. И чтобы жену мою не расстраивала, усекла?

— Так вот почему ты страшный Серый Волк?

— Именно.

Глава 16

Елизавета листала новостную ленту и не могла найти главную новость минувших дней: смерть короля сухарей в своем загородном поместье.

Она так и видела в заголовках: «Внимание, разыскивается опасная преступница за совершение тяжкого преступления, Ветрова Елизавета Витальевна», потом краткая характеристика нарушительницы, рост, вес, особые приметы, фоторобот или портрет в черно-белом отвратительном качестве.

Но ничего такого не было. Ни про убийство в загородном доме Семенихина Кирилла Юрьевича, ни про пожар — абсолютно ничего. Странно. Может быть, он и не умер? Просто отделался легким ударом Николаем Васильевичем по голове, упал, потерял сознание, потом очнулся и ничего не помнит?

Шикарный диагноз. Жизнь можно начать с белого, чистого листа, а что баня сгорела — не беда, новую построит. У него есть подручные — Валера и Сема. Да, дела были странные, Лиза почесала затылок и прикусила губу.

— Ты что зависла? Давай ешь, а то кто-то сильно голодный был.

— Да, да, сестренка, спасибо. Слушай, Настя, ты мне какую-нибудь одежду дашь? Мне до дома доехать. Хотя…

Елизавета снова задумалась, в квартире появляться было нельзя: как раз те самые Сема с Валерой могут нагрянуть по ее душу. А для чего им ее искать, если Семенихин, судя по отсутствию некролога в новостях, жив?

Но ведь для чего-то они ее искали в лесу у дома Егора? Егор. Боже мой, Ветрова не могла спокойно вспоминать о нем, и как только она это делала, обязательно мечтательно закатывала глаза.

Великан был прекрасен, казалось, что он оставил отпечаток не только на теле Елизаветы, но и где-то очень глубоко. Секс был великолепен, Егор, кажется, вытрахал ее душу, имел не только телесно, но и морально, и при этом Лиза получала эмоциональные оргазмы.

Зачем она только сбежала? Надо было оставаться в машине, поехали бы обратно в уютный домик в лесу, забрались в теплую кроватку, покувыркались, потом снова сходили в баньку. Баня у Великана тоже была отменная, как и все в нем, особенно член, а еще губы, руки, дыхание, голос.

— Лиза, Лиза, ты слышишь меня? Очнись! — Настя щелкнула пальцами перед лицом и сестры и постучала ложкой по столу. — Остыло уже все. Ешь давай. Ты чего такая мечтательная? Влюбилась?

Лиза поперхнулась, запила кофе, проталкивая еду в горло.

— Да, да, сестренка, спасибо, очень вкусно, сегодня ты даже не пересолила.

— Ой, прекрати, когда это я пересаливала?

— Да постоянно, как встретила своего Серого Волка, начала пересаливать, есть невозможно твою еду, а это говорит о том, что ты влюбилась, и это прекрасно. Росомаха ты моя пузатая.

Анастасия повернулась, посмотрела на сестру, погладила живот. Елизавета вела себя подозрительно — говорит комплименты, но врет, как обычно. Вроде все нормально, все стабильно, значит, точно вляпалась в очередную авантюру.

— Слушай, а чего у тебя Волков такой злой?

— Он всегда злой, потому что он Волков. Он страшный Серый Волк и добрый только со мной и нашим будущим малышом.

— Логично. Так ты мне дашь одежду? Да, и запасные ключи еще, хотя… — Лиза вспомнила, что ключей у нее точно нет. — Да, запасные ключи нужны. Они в пальто остались, у Катьки.

— В Питере.

— Будем считать, что так: у Катьки в Питере.

— Лиза, ну ты уже совсем завралась, сочиняй хоть складно. Мне кажется, твоя история тянет на фантастику. Вот придет папа и спросит у тебя как надо, с пристрастием: «Где, мол, ты была, Елизавета, с девятого по одиннадцатое марта?» А ты скажешь, что в Питере гуляла в валенках, мужской дубленке и в мужских трениках, да еще и с Гоголем? Такая городская сумасшедшая.

— Между прочим, треники не из дешевых, это термобелье, если ты не знала.

— Да не суть, какое там белье, и нечего оскорблять меня. Я беременная, а не тупая. Я просто иногда плохо соображаю. Это все из-за беременности, потому что я сосредоточена на ребенке. И должна думать о нем, а не о бестолковой младшей сестренке, которая не пойми где пропала. И я не должна выслушивать нотации отца по поводу того, где его дочь Елизавета.

Лиза вздохнула, было стыдно, папа может довести до истерики кого угодно, даже Настю.

— Хорошо, все, извини. Я поняла, я больше не буду тебе досаждать. Я одеваюсь в любые вещи, которые