Свет в твоей душе - Дана Мюллер-Браун

Микаэль закатывает глаза.

– Кареспай говорит о Габриэле. Но он не мой любимый брат, – поясняет Микаэль и снова возвращается к книге, которую держит в руках.

Я пытаюсь мельком взглянуть на обложку, но тут Кареспай продолжает наш разговор.

– Габриэль. Точно. Несомненно, троюродный брат, или, скорее, дядя… или дедушка. – Он забавно гримасничает. – В любом случае мои друзья и те, кто не может запомнить мое полное имя, называют меня Эсп.

– Итак, Эсп. А я Навиен.

– Ха, ты уже забыла мое имя. Я прав?

Я пристально на него смотрю. У него светло-русые волосы, темно-карие глаза, веснушки и мальчишеская улыбка.

– Я получила образование героя в княжестве Истины. С трех лет я проводила время в лагерях, где меня избивали и наказывали. В том числе нас наказывали, если мы забывали важную информацию, Кареспай. Так что я скорее прикидывала, можем ли мы с тобой стать друзьями.

Он одобрительно поджимает губы и кивает.

– Демона среди моих друзей еще не было.

– Значит, ты такой же ангел, как и твой отец? – интересуюсь я, чтобы узнать, как все устроено в их царстве.

– Строго говоря, я нефилим. Но я не великан, как написано в апокрифах. А импульсивным и жестоким я бываю только иногда.

Он рисует ореол над своей головой, и на какое-то мгновение там становится виден светящийся нимб.

– И я владею светлой магией. Так что я явно ангел.

Я улыбаюсь и перевожу взгляд на другого незнакомца за столом. Сначала я думала, что это мужчина, но теперь уже не очень уверена в этом.

– Привет, – говорю я и тоже протягиваю ему руку.

В отличие от Эспа в белом боевом костюме, этот ангел одет лишь в белую рубаху до щиколоток.

– Аро, – представляется он, очень медленно берет меня за руку и при этом не отрывает от меня пристального взгляда.

– А ты тоже ангел? – спрашиваю я.

Почему ни у кого из них не видны крылья? Это могло бы избавить меня от необходимости задавать такие вопросы.

– Я Малах. В переводе – «теневая сторона Бога». То есть один из первых ангелов. У нас нет пола. Тебя ведь это интересует, не так ли?

Я немного опешила.

– На самом деле мне все равно, – прямо заявляю я, надеясь, что это его не обидит. – Я полагаю, это не имеет значения…

– Ни малейшего, – соглашается Аро, кивая мне. Но без улыбки.

Эсп явно более общителен.

– Не могли бы мы уже наконец начать? – слегка нетерпеливо спрашивает Серра.

Это не похоже на ее обычное поведение, но дополняет ее образ и делает его более понятным.

– Что я должна делать? – спрашиваю я, чтобы показать свою готовность, и снова опускаю взгляд на раскрытую книгу.

Я вижу хорошо знакомый шрифт. Это апокриф. Но их могут читать только герои. Или я ошибаюсь?

– У нас есть наши священные книги.

Я приподнимаю брови, но тут же снова опускаю их. Разве они не знают, что таких книг тысячи и некоторые из них – просто истории, которые люди переработали и записали? Прочитать их способны немногие, поэтому кое-что я читаю для всех вслух.

Я чуть было не сообщаю ей, что почти все герои умеют их читать. Конечно, среди нас есть и такие, кто в этом не очень хорош. Но кое-что прочесть могут все. Однако я решаю ничего не говорить. Возможно, будет лучше, чтобы они об этом не знали. Хотя… Марви сказал мне поискать в апокрифах, как я могу вызвать его, так что…

Я смотрю на него. Он на меня. Но непохоже, будто он хочет посоветовать мне признаться, что я тоже умею их читать. Скорее, он дает мне понять, что это исключительно мое решение. Немного подумав, я решаю не говорить об этом, по крайней мере сейчас. Пусть это будет выступление Серры.

Она начинает читать неизвестную мне притчу. Это отрывок из шестой главы книги Исаии, он о серафимах. Описание их меня поразило: оказывается, у них должно быть шесть крыльев. Но у Серры я не вижу ни одного.

Она заканчивает рассказом о том, как один из серафимов прикоснулся к губам Исаии раскаленным углем и произнес: «Вот, этим касаюсь уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен».

Я расслабляюсь в кресле, полагая, что эта странная лекция с чтением закончилась, но тут мой взгляд падает на середину стола, где над одной из больших свечей действительно нагреваются угли. О нет.

– Разве ты не обещала, что это будет небольно? – спрашиваю я с любезной гримасой.

– Больно тебе не будет. Обещаю, – говорит она своим ангельским голоском и ободряюще мне улыбается.

Я не нахожу в себе мужества на такой поступок. Нет во мне решимости спокойно прижать к губам раскаленный уголь.

Серра игнорирует мой нерешительный взгляд, встает и берет кусок угля. Ну что ж, из нас двоих хотя бы она уверена, что это на самом деле не причинит мне боли. Но ведь она должна знать, она один из ангелов, о которых говорится в этой книге.

– Доверься мне, Навиен, – шепчет она, и я киваю.

Что может произойти в худшем случае? Она меня обожжет, но боль будет недолгой, ведь потом она же меня и исцелит. Даже неплохо, если она начнет испытывать угрызения совести и постарается загладить вину.

Когда уголь с шипением касается моих губ, я не чувствую боли. Наоборот. Как будто что-то проникает мне в грудь и снимает всю тяжесть. Единственное, что остается, – это чувство вины из-за моих нынешних поступков. Что я использую ангелов и обманываю их. И все это только ради того, чтобы Лиран и его люди смогли сюда проникнуть.

Серра медленно отрывает кусок угля от моих губ и, явно довольная, опускается на свое место. Прежде чем повисшая тишина становится неуютной, Марви щелкает пальцами, и на столе появляются полные еды миски и тарелки. Здесь бесчисленное множество овощей и фруктов, которые я никогда раньше не пробовала. Слышится приглушенное бормотание сидящих за столом, но со мной никто не заговаривает. В какой-то момент они все постепенно удаляются, остаемся только мы с Марви.

– Здесь всегда так? – задумчиво спрашиваю я, пытаясь наколоть на вилку один особенно непослушный кусочек какого-то зеленого фрукта.

– Что именно ты имеешь в виду?

Марви спокойно скрещивает руки перед собой на столе.

– Что нет общих разговоров за ужином, – уточняю я.

– Нет. Сейчас так было из-за тебя.

– Из-за меня? – Я смотрю на него с удивлением.

– Да, они, наверное,