Свет в твоей душе - Дана Мюллер-Браун

слегка нервничали и не знали, о чем тебя можно или нельзя спрашивать, поэтому немного поговорили между собой и быстро ушли. Как правило, такие вечера проходят иначе: мы мирно разговариваем до тех пор, пока не возникает острая тема. А потом мы часами ее обсуждаем и спорим, откупориваются бутылки, наши дискуссии могут длиться очень долго. Обычно до поздней ночи.

– Бутылки? Ангелы употребляют алкоголь? Разве вы не можете свалиться с неба в полете, если напьетесь?

Он смеется хрипловатым низким смехом. И этот смех кажется мне более знакомым, чем должно быть. Ведь у Лирана наверняка были веские причины стереть мои воспоминания.

В глубине души я себя ругаю. Я действительно такая? Вернее… я по-прежнему такая? Настолько покорная?

– Мы почти не летаем. – Он говорит так, будто это причиняет ему боль.

– Почему? И где, собственно, ваши… крылья?

– Их не видно. Тебе… не видно.

– Мне? – переспрашиваю я, но тут же понимаю почему.

Не видно, потому что я демон.

На сердце у меня становится тяжело.

– Мы можем сделать их видимыми. В том числе и для героев. Но это требует затрат энергии. Я показывал их тебе пару раз.

Я прикусываю нижнюю губу, потому что знаю, что он говорит правду. Когда он впервые перенес меня к себе из княжества Высокомерия, я их видела.

– Вы не показываете их нам из опасений? – уточняю я.

– Прежде всего мы опасаемся созданий подземного мира. Не именно героев. Но, к сожалению, в героях тоже есть демоническая кровь.

– К сожалению… – повторяю я устало.

– Да, к сожалению. Но тебе я показал свои крылья, не сомневаясь, Навиен. Я тебе доверяю.

Чувство вины. Оно снова возникает. И еще какое-то смутное воспоминание. Оно имеет какое-то отношение к его перьям.

– Если хочешь, я покажу тебе замок, а завтра, как только станет светло, уже весь город.

– А почему в мире света не всегда светло?

Он улыбается:

– Потому что мы находимся на земле, а не на небесах. Это царство ничем не отличается от Джараская. За исключением того, что оно было построено с помощью магии света, а Джараскай, за исключением княжества Истины, был создан темной магией.

– Но зачем вы пришли сюда? Спустились на землю, когда у вас было все небо?

Я продолжаю есть, хотя уже давно сыта. В глубине души я чувствую, что сейчас говорю будто чужими устами. Словно все эти вопросы задаю не я. И это меня смущает.

– Разве тебе не известна эта история? После всех апокрифов, которые ты прочитала? – Он устало улыбается и встает, чтобы подбросить в камин полено.

– Я хочу услышать ее от тебя, – честно говорю я, откидываясь на спинку стула.

Марви не возвращается за стол. Он опирается рукой о каминную полку и, похоже, погружается в воспоминания.

– Когда Бог изгнал моего отца из Царства Небесного, Он не просто отправил его на землю. Он создал подземный мир и сделал его там правителем. Рядом с Люцифером было еще шесть князей, и каждый из них олицетворял один из семи смертных грехов. – Он ненадолго замолкает. – Я не знаю, как там было в то время, но последние две тысячи лет это было жестоко. Не сравнить с тем, что происходило в княжествах. Смертные грехи в аду совершаются действительно грубо.

По руке у него будто проходит судорога, и я только сейчас понимаю, насколько ужасным для него было то время в подземном мире. С другой стороны, как я себе это представляла? Что все ангелы просто прятались в какой-нибудь пещере и рассказывали друг другу истории? Нет. Ведь тогда на землю смогли прийти только князья, не все обитатели подземного мира.

– Вместе с другими князьями и благодаря оставшейся у него светлой магии Люциферу удалось добраться до земли и начать войну с миром света. Она длилась несколько веков. Уже тогда я боролся с ним вместе со своими товарищами. Эспом, Аро, Серрой и Микаэлем.

– Микаэль – это Михаил, архангел, не так ли? То есть твой дядя?

– Да. Помимо Габриэля, Рафаэля и Уриэля, Микаэль также был одним из архангелов. Когда его братья были убиты, он сражался вместе с серафимами. Вместе с ним сражалась и Серра, которую я тоже знал с детства. Но у нас было мало шансов.

Он делает глубокий вдох и выдох.

– Под конец на земле оставались только мы с Серрой. Остальные были побеждены и оказались заключены в подземном мире. В аду. У нас с Серрой очень мощные способности. Никто не знает, но Серра – дочь Рафаэля. Как первенцы архангелов, мы обладаем теми же способностями, что и они.

У меня перехватывает дыхание. Я почти жалею, что он мне все это рассказал.

– Я уговорил Серру потратить последние силы, чтобы связать наше освобождение с демоном, который еще даже не родился. Для этого нужно было создать княжество Истины. Оно могло бы сдерживать действия других княжеств.

– Этот демон – я? – спрашиваю я дрожащим голосом.

Он смотрит на меня. Пристально и с таким теплом. У меня в шее начинает покалывать. Затем он кивает.

– Ты две тысячи лет назад знал, что я должна родиться?

Родившийся первым второго спасет.

Их души едины, их боль не убьет.

Смерть будет искать тебя, но не найдет.

Правление света тебя уже ждет.

Он подходит ближе:

– Это мое. Я написал это. Апокриф, который ты, как герой, оказалась способна прочитать, – это писание ангела.

– Апокриф, который я прочитала, был твоим?

– Да, и это я тогда велел тебе не произносить эти слова вслух.

– Ты? – ошеломленно спрашиваю я. – Я помню, как думала, что это апокриф со мной говорит. Но как это все оказалось возможно?

– Я почувствовал это… когда ты взяла в руки книгу. Я чувствовал тебя. Знал с самого твоего рождения, что ты наконец-то появилась. Тогда я понял, что твой свет загорится и ты нас освободишь. Этот чокнутый аббат не должен был это узнать.

У меня в памяти быстро проносятся картинки. Образ аббата Режана, сидящего, истекающего кровью, прикованного к стулу. Рядом с ним Марви.

– Что означает это пророчество? – спрашиваю я.

Это странно, но я знаю: он ответит мне честно. Иначе и быть не может. Больше никто и никогда не скажет мне всей правды.

– А сама ты что думаешь? – отвечает он, подходит и садится у моих ног. Касается моих колен и смотрит этими зелеными глазами цвета мха, будто способен заглянуть мне глубоко в душу.

– Что я родилась первой. Перед Ави. И искупила грех Калеба, который родился после меня. А что с душами… я не знаю.