Повесть о вере, надежде, любви - Лора Лей

Глава 12

Несмотря на привычное для сельчан поведение лекарки, доктор Ю после отъезда воинов поняла, что ей нужно передохнуть: она чувствовала, как подкашиваются от перенапряжения последних дней ноги и кружится голова. С трудом дойдя до дома, она упала на матрас и отключилась. Проснулась женщина поздно вечером, судя по темноте за окном, и поняла , что проголодалась. К счастью, Гым Чжа не спала, поэтому они поужинали, нагрели воды, чтобы Ын Су смогла помыться, и разошлись по комнатам.

Ын Су лежала в темноте, слушала осеннюю тишину, радовалась завершению эпопеи с господином Кимом, вспоминала Учителя и Лу Бао, свою жизнь за истекший год, удивлялась, в который раз, сухой и теплой погоде, сожалела об истраченных хирургических материалах, одернула себя за это и незаметно задремала.

И очнулась, как от толчка, когда услышала голос генерала: «Имджа, где же ты? Я все еще жду тебя..» Женщина рывком села, откинула одеяло, огляделась: привычная обстановка, пробивающийся сквозь оконную бумагу свет раннего утра, крики соседских петухов, тихая возня помощницы во дворе и отчетливое: « Пора идти, девочка».

-Лу Бао? – произнесла она вполголоса.

Ответа не было, но Ын Су он и не требовался. Она как-то разом поняла, что действительно пора. Время, о котором говорил ей монах, пришло.

Иномирянка встала, собрала рюкзак, оставив вещи Учителя, написала письмо Гым Чже, распорядившись завещанным ей имуществом, извинилась перед ней и попрощалась, осторожно выскользнула из комнаты и решительно направилась по непроснувшейся еще деревне к вратам. Утро только вступало в свои права, лекарке никто не попался навстречу, и вот она уже около мегалита. Провал между камнями был темен и тих. Женщина постояла некоторое время, собираясь с мыслями, настраиваясь на мужчину, о котором думала, выдохнула и услышала характерный шум: врата открывались.

-Ну, будь что будет! – подумала Небесный доктор и шагнула в слепящее око портала.

***

Вид ночного Сеула был узнаваем и чужд. Огни мегаполиса, мчащиеся по проспекту авто, гуляющие горожане, запахи выхлопных газов, асфальта и жареного мяса, приносимые легким ветерком – Ын Су воспринимала окружающий мир как изображение на экране телевизора. Ничего не дрогнуло в ее душе. Этот мир перестал быть ее. Женщина постояла несколько минут и вновь вошла в светящееся зево врат, чтобы выйти в Коре столетиями раньше.

Здесь стояла осень, теплая, сухая и яркая, пели птицы, под ноги легла знакомая тропка, и Ын Су, не поднимая головы, пошла по ней к трактиру. Мыслей о том, что ей не удалось попасть, куда стремилась, в голове не было, а вот пустота и желание поесть – было. Она не сразу обратила внимание на ржание лошадей, палаточный городок и воинов, перемещавшихся вокруг нее. Да и внешний вид трактира ее не встревожил. Только войдя внутрь, иномирянка с удивлением обнаружила, что заведение выглядит как-то иначе, и заполнено оно вооруженными людьми в похожей на виденную ранее форму солдат армии Корё. Их было много в зале, поэтому Ын Су скромно примостилась за столиком почти у входа и попросила проходившую мимо служанку принести ей что-нибудь покушать. Осматривая соседние столы, доктор Ю вдруг увидела знакомые лица…Сердце застучало часто-часто, дыхание перехватило, и Ын Су обратилась с вопросом к проходившему воину:

-Простите, а что здесь делают солдаты Корё? Им не опасно находится на территории Юань?

И получила ошеломивший ее ответ о завоеванных генералом землях, пятилетнем правлении Конминвана и ее горной дремучести. Волнение и неверие одновременно вползало в ее мозг и душу, пока разговор за столиком напротив не заставил броситься на улицу и нестись сломя голову к памятному до боли дереву, о котором упомянули воины Корё.

Женщина бежала, даже не глядя под ноги. «Неужели?» – билась в голове незаконченная мысль, сердце колотилось о грудную клетку, глаза горели от подступавших слез, а она все бежала. И вот знакомое поле, огромное раскидистое дерево впереди, вот желтые хризантемы, которых не было раньше… Солнце, клонившееся к закату, не давало разглядеть представшую перед ней картину четко, но силуэт сидящего под деревом человека в синей одежде она рассмотреть смогла. И остановилась в некотором отдалении, не в силах двигаться дальше…Неужели?!

Ноги отказывали, но Ын Су заставила себя их переставлять, потому что сидевший под кроной дерева мужчина медленно повернулся, как-будто услышал ее шаги, встал и двинулся ей навстречу также медленно, как и она. Лучи закатного светила и слезы мешали ясно видеть лицо воина, но Ын Су это уже было не нужно. Она узнала генерала всем своим существом!

«Господи, спасибо! Господииии..» – только и смогла вымолвить про себя, глядя на мужчину, подходившего к ней все ближе и ближе. Это был Чхе Ён – знакомый и неизвестный: повзрослевший и возмужавший, с какой-то немыслимой бородкой, в сине-голубом одеянии и кожаном доспехе, высокий и необыкновенно притягательный. А главное–живой и настоящий!

Ын Су смотрела и смотрела, не в силах произнести ни слова: язык от волнения отнялся, во рту пересохло, а руки дрожали. «Господи, спасибо!» – снова подумала она. Генерал тоже молчал, но смотрел на нее внимательным взглядом, под которым женщина еще больше смутилась. «Он ждал меня здесь! Он ждал, не сомневаясь, что я приду!» – вдруг поняла она и шагнула вперед одновременно с мужчиной. И вот они стоят на расстоянии вытянутой руки и молча смотрят друг на друга.

Ын Су нестерпимо захотелось дотронуться до генерала, удостовериться в реальности происходящего, но она боялась нарушить то прекрасное состояние встречи, которое они переживали.

А вот у Чхве Ёна решимости хватило: сделав последний шаг к стоявшей перед ним женщине в странной одежде и неуместной сейчас крестьянской шляпе, скрывающей ее чудесные медные волосы, он потянулся к завязкам головного убора, распустил их, снял соломенной недоразумение и, отбросив его в сторону, рывком притянул к себе долгожданную женщину, крепко обнял, чтобы, наконец, почувствовать ее!

Ын Су аж задохнулась от охватившего ее восторга: это правда! Правда! Она действительно рядом с Ним, в его объятиях! Слышит, как стучит его сердце, чувствует тепло его рук на своих плечах испине, ощущает шероховатость грубой кожи доспеха, к которому прижато ее лицо! Господи, это правда! Спасибо, господи!

Они стояли, обнимая друг друга, оттаивая скованными ожиданием и отчаянием сердцами, обретая заново себя и мир вокруг, стояли молча, поскольку вместо слов говорили их души, не следя за временем и не слыша ничего, кроме стука возрождающихся к жизни сердец и шума побежавшей по жилам