Любовь и лёд. Книга 2 - Ирмата Арьяр

Летта беспомощно оглянулась на фрейлин, не посмевших следовать за ней, в отличие от Яррена. Полукровка остановился все так же в пяти шагах, нахмуренный, напряженный, готовый к любой неожиданности.

Император перехватил ее взгляд на телохранителя и скрипнул зубами.

— Все-таки он?

— О чем вы?

— Он — твой возлюбленный?

— Не оскорбляйте меня, милорд! Вы только что просили прощения, и я еще вас не простила.

— Прости и за это, моя роза, — рвано, с притворным смирением вздохнул Алэр, подумав, как же прав проклятый Азархарт, он действительно разучился соблазнять девушек. Нельзя пугать невинный цветочек столь яростными порывами. — Больше никаких подозрений, никогда.

— Мне нелегко поверить вам.

— Понимаю. Я завоюю твое доверие.

— А Марцела? Она по-прежнему будет вашей наложницей?

Император сдержал довольную улыбку: принцесса сама заговорила о бывшей фрейлине.

— О, нет! Никаких наложниц! Признаюсь, я ее не трогал, лишь хотел подразнить тебя, вызвать твою ревность. Леди приняла отставку и захотела вернуться на родину, к отцу. Я ее сразу отпустил, еще три дня назад.

Краем глаза Летта заметила, как дернулся Яррен, отрицательно качнул головой, а его ладони сжались в кулаки. Странное беспокойство охватило принцессу.

Кусая губы, она спросила:

— Когда виконтесса уехала и как? Посол Гардарунта ничего не говорил об ее отъезде.

— Мммм… Не интересовался, но узнаю, если нужно, — император махнул рукой, словно речь шла о пустячной безделушке. — Но мне не нравится, что мы говорим о каких-то посторонних вещах.

Летта словно не услышала.

— Человек — не вещь. Верните ее, ваша многоликость. Вы ведь можете отправить срочное послание постовым? Вряд ли Марцела добралась до границы за это время. Прошу вас!

— Зачем?

— Я не сержусь на нее. Для леди ее статуса будет позором вернуться вот так, словно беглянка, вопреки присяге. Я знаю ее отца, он очень суров. Семья ее не простит. А я не хочу, чтобы ее жизнь оказалась сломана из-за… из-за одной-единственной ошибки.

— Только ради вас, миледи.

С руки императора сорвалась радужная птица, взмыла под своды и взорвалась эффектным фейерверком, распавшись на сотни посланий, стрелами метнувшихся в сторону окон. Через миг все небо за окнами озарилось, словно взошло солнце. Императорское повеление мог прочесть каждый ласх на тысячи верст.

Весь оставшийся день император был необычайно любезен и мил и не расставался с невестой ни на минуту, предупреждая малейшее ее желание, кроме одного: оставить Летту в покое.

Он изменился до неузнаваемости. Исчезли ледяное презрение и брезгливый холод, растаяли морозная надменность и заоблачная высокомерность. Император словно помолодел и выглядел ровесником своему первому наследнику. Он шутил и смеялся, очаровывал и соблазнял, словно невзначай касался шелковых волос невесты, придерживал за локоток при любой возможности, дотрагивался до руки и лобызал тонкие пальчики. Всячески развлекал свою прекрасную даму, читал стихи, дарил блистательные экспромты, осыпал комплиментами, искрил остроумием и сиял влюбленными очами.

Принцесса к вечеру изнемогла от обрушившихся ухаживаний. Если бы она не успела невзлюбить жениха, то непременно возненавидела бы уже к ужину.

Такие перемены пугали даже романтическое сердечко юной девы. Она ни на миг не поверила, что могла вызвать страсть в трехсотлетнем, с десяток раз женатом маге и прожженом интригане, опытном государе, привыкшем казнить более, чем миловать.

Самое ужасное — чем чаще дотрагивался до нее жених, тем приятнее казались его прикосновения. А касался он по любому поводу и без оного, — то поддерживал за руку во время прогулки по дворцу, то передавал цветок розы в изумительном по красоте зимнем саду, то собственноручно угощал экзотическими фруктами и сладостями, то поправлял на плечике невесты меховое манто… Он был чудовищно изобретателен!

Проводив невесту до ее покоев, император склонился в поцелуе над ее рукой, коснулся на удивление горячими губами и прошептал, выпрямившись:

— Моя леди, я благодарен судьбе за то, что имею честь быть знакомым с вами, самой изысканной и прекрасной розой Гардарунта. Просите все, что угодно, я выполню любую вашу просьбу, если она в моих силах.

Летта опустила ресницы. «Извольте сдохнуть, ваше мерзлейшество!» — подумала она. И улыбнулась самой робкой улыбкой из своего придворного арсенала:

— Я бы хотела навестить брата и поздравить его с коронацией, ваша многоликость. Как ни прекрасен и велик Север и его владыка, но я так скучаю по родине!

В огромных фиалковых глазах, которые она подняла на жениха, светились только восхищение и надежда.

Целых пять секунд понадобились Алэру, чтобы сдержать вспыхнувшую ярость. Метели его волос взвились, заискрили крохотными гневными молниями. Но он все-таки сдержался, не прибил паршивку на месте и продолжил разыгрывать влюбленного до беспамятства юнца.

— Моя дорогая, я же сказал: все, что в моих силах. Отпустить тебя от себя — выше моих сил. Но я готов сам отвезти тебя в Гардарунт. Сразу после нашей брачной ночи. Ты можешь увидеть родину и брата хоть завтра, если сегодня станешь моей женой.

Рука Летты, зажатая между ладоней императора, онемела от внезапного импульса холода. Она перестала ее чувствовать.

— Вы согласны? — Алэр склонился над ней как коршун.

— Простите, я не… не могу. У меня траур!

Алэр разжал ладони, и рука Летты выскользнула и упала, как мертвый заяц из хищных когтей.

— Жаль, — отстранился мужчина. — Но может быть завтра? Подумай, моя желанная леди. Ты можешь увидеть родной дом так скоро… И я не буду торопить тебя с возвращением на Север. Я не зверь, и я понимаю, как тяжело и холодно такому нежному цветку в нашем климате.

Обдав принцессу странно горящим взглядом стылых глаз, император оставил ее наконец в покое.

*

Ночь Летта провела как в лихорадке. То приказывала телохранителям и фрейлинам готовиться к бегству и собирать сундуки, то самолично вышвыривала из них платья и сорочки, понимая, что бегство спасет ее, но погубит Гардарунт. И брат… разве он простит, если она не выполнит долг и навлечет на дом беду?

Еще неизвестно, как аукнулась ее родной земле удушающая близость Темной страны, а если невеста сбежит, на порог придет новая война с Империей. И брат — он воспитывался далеко в горах, он почти не знает ни придворных, ни государственных дел. Да и магия… если король Роберт и передал ее, как должен был, то разве за это время Лэйрин смог ею овладеть так, как владеет своей силой проклятый Алэр и его старейшины? Да хотя