Хрустальная туфелька - Кристи Уэбстер

Я: Только если он станет их распускать. И она не моя девушка.

Перри: АХАХА... Ты вообще можешь написать это с невозмутимым лицом?

Я отослал ему несколько эмодзи со средним пальцем, на что в ответ получил отвратительное количество заливающихся смехом смайлов.

Я: Ребенок.

Перри: А твоя девушка меня младше...

Я: Закончил?

Перри: Чтобы ты знал... я мог бы продолжать часами, но прямо сейчас у меня свидание с одним придурком и горячей будущей невесткой.

Я: Напомни ему, что мы Константины.

Перри: Не волнуйся, старший брат. Это мне под силу.

Мама села рядом, довольно откровенно подсматривая мою переписку. Бросив на меня взгляд, она выгнула бровь, но промолчала. От нее будто исходило одобрение, и я почему-то расслабился. Видимо, если я хорошо обращался с ее золотым ребенком, то заслуживал немного уважения.

Я поймал себя на том, что я чувствовал себя сейчас таким же довольным, как при просмотре той фотографии Эш с Креветкой. Фотографии, которую я – ладно, похоже никогда – скоро удалю.

Очевидно, Константины тоже могли быть счастливыми.

Жаль лишь, что этот конкретный Константин наслаждался самыми странными, черт его дери, вещами. Ему точно нужно было проверить голову.

Уинстон

Никакого самоконтроля.

Стоило лишь увидеть Эш, как я снова превратился в изголодавшего ублюдка, страстно мечтавшего раздеть ее и уложить под себя. Я отослал ее к Нейту не потому, что хотел наказать. Просто останься она рядом, и я в конечном счете обязательно бы ее трахнул.

Но этому не бывать.

По крайней мере, пока.

Мне стоило привести в порядок дела и взять под уздцы сводящие с ума мысли прежде, чем я даже подумаю о том, чтобы снова переспать с Эш.

Был бы я достаточно умен, полностью бы порвал с ней. Но точно так же, как ей удалось подсадить меня на мармеладных мишек, я пристрастился и к ней. Вкус Эш, ее аромат, сексуальные тихие стоны, когда она изображала для меня плохую девчонку.

Никто прежде, а у меня было огромное количество женщин, и близко не подходил к тому, чтобы удовлетворять меня во всех сферах жизни. Эш прекрасно поддерживала беседы, включая интеллектуальные. Она забавная, что большую часть времени меня раздражало. Еще Эш невероятно красива, с прекрасной грудью и округлой аппетитной задницей. Она далеко не дура и отлично справлялась в офисе. А в спальне? Эш такая же сумасшедшая, как и я.

Мои предпочтения... странные. Я знал это. Но как уж сложилось.

Эш – единственная, кто принимал меня в самом отвратительном свете. И она уже даже не сопротивлялась. Охотно играла в мои игры и сама отлично проводила время.

– Мне подождать вас? – спросил водитель, посмотрев в зеркало заднего вида.

– Да, пожалуйста. Не думаю, что это займет много времени.

Он кивнул, но прежде чем я успел выйти, продолжил:

– Как бы там ни было, сэр, но я надеюсь, что вы накажете того, кто это сделал. Вы этого не заслуживаете, как и она, безусловно. Я никогда не видел вас таким счастливым. Никому не позволяйте отнять это у вас.

– Не волнуйся, Дэниел, – я злобно усмехнулся. – Ответственные за этот скандал люди даже ходить не смогут, когда я закончу вытрахивать из них все дерьмо.

– Так держать, босс, – рассмеялся он.

«Я никогда не видел вас таким счастливым. Никому не позволяйте отнять это у вас».

Счастливым. Ну, конечно. Эш доставляла мне удовольствие, но никак не делала счастливым. Мне нравились наши игры, но не более того. Ничто из этого не могло делать меня счастливым.

«Лжец».

Почему-то вспомнилось глупое сэлфи, которое Эш как-то сделала мне со своей розовой птицей. На ее лице застыло глуповатое выражение, а крыло Креветки было размыто, будто он в волнении сменил позу, чтобы смотреться получше. Когда Эш прислала мне это фото, я написал, что не собирался платить за это некачественное дерьмо. Следом я получил серьезную фотографию, за которую тут же перевел деньги. Но именно к той глупой фотографии я вечно возвращался.

Почему?

Потому что она заставляла меня улыбаться.

По-настоящему улыбаться.

Что-то на том фото дело меня... счастливым.

Поэтому следовало удалить его, как только появится возможность. Заставив себя встряхнуться, я вошел в кабинет Энтони. Когда позвонила мама, я понял, что нам следовало провести это разговор подальше от «Халсиона». Поэтому я встречался с ними обоими здесь. К счастью, Дэниел смог оторваться от папарацци, потому я дошел спокойно, без сотни вспышек гребаных камер, как встретили меня на выходе из «Халсиона» почти сразу после Энтони. Оказавшись в здании, я поднялся на лифте на этаж Энтони. И как только двери распахнулись, я почувствовал присутствие матери. В вестибюле витал аромат ее парфюма. Вспомнилось то время, когда я был маленьким и непослушным. Однажды я вел себя так плохо, что няня очень разозлилась. Она пригрозила мне, что мама оторвет мне мой проказливый зад, как только вернется с обеда с друзьями или из магазина, где бы она ни была в тот день. Я сидел в комнате с пианино, упираясь носом в угол и вдыхая мамины духи. Те же самые.

– Уинстон, – позвала она меня из глубины офиса Энтони, – заходи.

И история словно повторялась. Будто мне снова пять лет. Я понятия не имел, как мама отреагировала на новости обо мне. Как тогда, я подошел прямо к ней. Правда на этот раз не вглядывался в ее резкие черты снизу-вверх, скорее мне пришлось опустить взгляд, ведь я довольно сильно над ней возвышался.

– Мама, – на этот раз мой голос куда глубже, но в нем слышался тот же оттенок уважения.

– Я обо всем позабочусь, – отозвалась она холодно и бескомпромиссно.

То же самое она сказала, когда мне было пять. Ту няню тут же уволили. Мама взяла меня за руку, провела по поместью и усадила перед окном, с которого открывался захватывающий вид. Именно тогда она объяснила мне, что Константины могли совершать ошибки. Но разница между нами и всеми остальными людьми заключалась в том, что мы могли заставить эти ошибки исчезнуть.

Несмотря на то, что теперь