Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

том, что я взбесилась в комнате, полной незнакомцев, и двое парней, с которыми я была, не смеялись надо мной, не издевались надо мной, не показывали пальцем, не шутили и не высмеивали. Один из них обнял меня крепче, другой протянул мне фонарик.

Инстинктивно, как будто они просто знали.

Я дрожу, когда Рекс прижимается к моей спине, металл его сосков леденеет на моей разгоряченной коже. Он обхватывает руками мои обнаженные плечи, затем опуская свои ладони к моему животу. Его подбородок опускается на мое плечо, и я наблюдаю за ним в отражении окна, когда он улыбается мне, тоже наблюдая за мной в затемненном стекле. Мои руки автоматически ложатся на его предплечья, пальцы скользят по его коже.

— Мы идем спать. — рокочет он, глубоко, густо, низко, и звук проходит сквозь меня, рикошетом проникая в мои кости.

Мы.

Мой разум подсказывает мне, что он имеет в виду себя и своих друзей.

Инстинкт подсказывает мне, что он имеет в виду нас.

Мы вчетвером вместе.

Его губы скользят по цветущим фиолетовым пятнам сбоку на моей шее, любезно оставленными им и Линксом. Я дрожу от острых ощущений, когда он зубами касается моей кожи. Его светло-зеленые глаза сфокусировались на нашем отражении, он укачивает меня в своих объятиях, раскачивая нас из стороны в сторону, продолжая целовать мое горло.

— Ты хочешь спать между всеми нами, Котенок? — он хрипит, покусывая мою покрытую синяками кожу, прижимаясь своими бедрами к моим.

Твердая выпуклость его члена утыкается мне в задницу, и дыхание вырывается из моих приоткрытых губ. Жар разливается по низу живота, мои бедра сжимаются, ногти впиваются в его руки. Его низкий смешок прокатывается по моему позвоночнику, обдавая горячим дыханием изгиб шеи.

Сердце колотится, я извиваюсь в его объятиях, сжимая его мускулистые предплечья крепче.

— Скажи что-нибудь, Поппи. — требует он, покусывая и посасывая мое горло. Отстраняясь, не сводя глаз с моей шеи, он стонет, прижимаясь ко мне бедрами: — Я хочу отметить тебя вот так повсюду. Убедиться, что все, блядь, знают, что это был я.

— И Линкс. — наполовину шепчу я, наполовину задыхаюсь.

Его ухмылка меняется, подбородок возвращается к моему плечу:

— Ммм, и Линкс. — хмыкает он в знак согласия. — Это то место, где ты хочешь быть? Между нами, смотреть, как мы трахаемся, но чувствовать наши руки на себе?

Сейчас я дрожу в его объятиях от желания. Его слова пробегают по моему позвоночнику, как зимний холод.

— Я покажу тебе, как…

— Рекс. — хрипло говорит Кинг нам в спину, его огромное, богоподобное тело входит в кадр нашего отражения. — Поппи. Готова?

Я смотрю вниз. Вся бледная кожа Рекса украшена, как картина эпохи Возрождения — вся яркая, как будто он — фреска на потолке. Величественно, впечатляюще.

— Тебе не нужно делать ничего, чего ты не хочешь, Котенок. — шепчет Рекс мне на ухо, но достаточно громко, чтобы услышал Кинг. — Мы можем просто поспать.

— Хорошо. — отвечаю я.

Нервы пронзают меня, потому что я ни за что не пойду наверх с этими тремя мужчинами только спать.

Я вообще не буду спать. Не при выключенном свете. Именно по этой причине мне следовало принять их предложение проводить меня обратно в общежитие. Там, где у меня есть свет, открытые жалюзи, уличный фонарь прямо за ними.

Руки Рекса падают с меня, его большие, грубые ладони скользят по моим рукам, и от его прикосновений по коже бегут мурашки. Ослабив хватку на моих плечах, он поворачивает меня к Кингу.

Руки Кинга в карманах, поза расслабленная. Его косы теперь распущены и падают на глаза. Его подбородок опущен. Он поднимает глаза вверх, на мои, удерживая меня в плену. Я так спокойна, Рекс у меня за спиной. Он и Кинг словно два льва, а я мышь. Ничего стоящего, на что они могли бы охотиться, но они могли бы поиграть со мной, если бы захотели, прихлопнуть меня своими большими когтями, а потом отбросить в сторону, когда им станет скучно.

Этого должно быть достаточно, чтобы положить всему конец. Что бы это ни было.

Рекс мягко надавливает на основание моего позвоночника, подталкивая меня к Кингу. Наши взгляды сливаются, в воздухе ощущается резкое напряжение. Кинг вынимает руку из кармана, протягивая ее ко мне, и моя собственная тянется к нему без всякой останавливающей мысли.

Его большие пальцы переплетаются с моими, его кожа такая мягкая, что моя собственная кажется почти шершавой. Другая его рука поднимается к моему подбородку, удерживая мое лицо в своих объятиях. Он облизывает губы, приподнимает мой подбородок.

— Ты все контролируешь. — рычит он грубо и проникновенно.

Я киваю, и затем он разворачивает меня в направлении лестницы.

С каждым шагом мне кажется, что втягивать воздух становится все труднее и труднее. Чем выше я поднимаюсь, тем сильнее у меня гудит в ушах. Все вокруг отдается эхом. Рекс шагает за моей спиной, Кинг синхронно с моими шагами поднимается по лестнице в моем темпе. Позволяя мне вести, контролировать.

Мои ботинки кажутся тяжелыми, когда я иду по бледно-зеленому ковру коридора, темное дерево под ним стучит и поскрипывает при каждом шаге. Рука Кинга, твердая и теплая, в моей прохладной, липкой руке. Кончики пальцев Рекса дразнят мой позвоночник, его тело выглядит немного менее пугающим, чем у Кинга.

Мы останавливаемся между двумя дверями, обе закрыты, но поворачиваемся к той, что справа. Рекс встает перед нами, чтобы открыть ее. Когда он заходит внутрь, в комнате темно, но светодиодные полоски проходят по краю потолка, заливая комнату ярким синим светом. Рассеивая ночную тьму, но не делая ее слишком яркой. Я сжимаю свою руку Кинга.

Может быть, в комнате всегда так.

Может быть, они включили это специально для меня.

Я резко сглатываю, наблюдая, как Рекс неторопливо проходит дальше в большую комнату, похожую на апартаменты открытой планировки, чем просто спальню.

Две закрытые двери находятся в дальнем левом углу помещения. Темно-серые кожаные диваны расположены вокруг телевизора, а игровые приставки выдвинуты еще дальше, между ними небольшой столик. Большое окно с опущенными жалюзи тянется через всю стену прямо перед дверным проемом, в котором мы стоим. Большая кровать стоит в дальнем правом углу, застеленная простынями различных оттенков темного и бледно-серого, поверх нее — масса черных и зеленых подушек.

Одна из дверей слева от нас открывается, показывая Линкса, теперь уже с обнаженной грудью. Его загорелая кожа расписана реалистичными петляющими змеями, колючими на вид виноградными лозами, и все это в различных оттенках серого и черного. Маленькие струйки воды стекают