Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

шипя себе под нос:

— Черт возьми, да. — его руки сжимают мои плечи, и он подпрыгивает у меня за спиной.

Я практически чувствую его ухмылку.

Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь прижатым к спине моего лучшего друга. Сжатый кулак Поппи оказывается между нами, и костяшки ее пальцев впиваются мне в грудь. Мой нос касается ее носа, когда я перегибаюсь через плечо Линкса.

Ее дыхание прерывается, глаза расширяются, и зрачки будто засасывают меня в их гребаную орбиту. Но я уже там. Я выпил три кружки пива, не курил, и это безумие — верить, что я мыслю ясно. Потому что, когда я беру ее за подбородок, губы Линкса присасываются к той же стороне ее шеи, которой меньше десяти минут назад наслаждался Рекс, и я провожу губами по ее губам. Мягкие, шелковистые, теплые, влажные. Вся она гибкая, нежная и правильная.

— Я собираюсь поцеловать тебя, принцесса. — шепчу я ей в губы.

Слова просачиваются в ухо Линкса, заставляя его отстраниться. Его темно-золотистые глаза метаются между нами, и его рот так же близко к моему, как и к ее.

Рекс крадется вокруг нас, прижимаясь к ее спине. Его руки скользят вверх по ее бокам, поглаживая обнаженную кожу под ее сиськами. Прижимаясь носом к ее волосам, он делает глубокий вдох, вдыхая ее аромат, сладкий и маслянистый, его глаза закрываются, и он откидывает голову назад, громко вздыхая.

— Ты пахнешь, как гребаный рай, Котенок. — рычит он ей на ухо, вибрация его груди, прижимающейся к ее позвоночнику, заставляет ее вздрогнуть.

— Есть возражения, Поппи? — спрашиваю я ее, резко ущипнув большим и указательным пальцами ее за подбородок.

Губы Линкса скользят по ее скуле, и он встречает губы Рекса на нежном изгибе ее обнаженного плеча в темном, жгучем поцелуе. Глаза Поппи метаются вправо, ненадолго расширяясь, прежде чем закрыться, и дрожь сотрясает ее, когда она наблюдает за тем, как дико они пожирают друг друга, все время держась за нее. Рука Линкса обнимает ее за спину, пальцы Рекса скользят по ее груди. Она смотрит на меня, часто моргая, как будто у нее уже три глубоких оргазма.

Потерпи, принцесса.

Она облизывает губы. И это все, что нужно.

Мой рот прижимается к ее губам, и свободной рукой я сжимаю волосы на макушке ее головы. Другая все еще на ее подбородке, направляет ее голову то туда, то сюда, чтобы я мог запустить язык ее в рот. Он скользит по ее зубам, обхватывая ее собственный язык, прежде чем я втягиваю его в рот, постанывая от ее тихих, хриплых всхлипываний. Негромкие стоны спускаются по моим миндалинам, когда я проглатываю их с ее языка. Я прикусываю ее губу. Дразня пухлую плоть между моими сжатыми челюстями.

Она моргает, глядя на меня, когда я отпускаю ее губу и посасываю уголок ее рта. Доминирую над ней с помощью чего-то, что даже нельзя назвать поцелуем. Нет. Это нечто большее. Что-то, что я чувствую до кончиков пальцев ног.

Это похоже на что-то реальное.

И вот так я отрываюсь от нее. Прижимаюсь лбом к ее лбу. Мы обмениваемся вздохами. Мягкие, нежные стоны срываются с ее припухших губ, и я хочу трахнуть ее прямо здесь. Прямо сейчас. Сделать это реальностью. Показать каждому гребаному человеку в этой комнате, что она, блядь, моя.

Наша.

Это обрушивается на меня, как товарный поезд.

За этим нет никакой гребаной логики.

Химия сгущает воздух вокруг нас. Что-то глубокое и первобытное. Я хочу кусаться, царапаться и разрушать. Но я хочу сохранить ее. Защищать ее.

Я закрываю глаза, ведь все равно не могу видеть ее лица, потому что мое собственное слишком близко. Но я знаю, что она смотрит на меня, потому что я прикасаюсь к ней. Потому что я так ей сказал.

То, как маленькое "о" с придыханием вырывается из ее горла, заставляет мой член пульсировать от притока всей моей гребаной крови. Гнев, моя эмоция номер один на все времена, нигде не обнаруживается, даже когда я цепляюсь за него, роюсь в своем гребаном костном мозге. Кажется, что мое тело забыло, как становиться жестким, мышцы то напрягаются, то расслабляются. Но этот звук, "о", заставляет меня отступить. Медленно. Нежно. Что-то, чего я не уверен, что смогу показывать еще долго. Я вглядываюсь в ее глаза, эти пустые впадины, наполненные искрящимися сине-серо-сиреневыми звездочками.

Не думал, что когда-нибудь увижу кого-нибудь еще с таким серьезным выражением в глазах, как у меня когда-то, когда я был моложе. Нам пришлось стать старше. Год назад. Когда Линксу пришлось уйти.

Чтобы спасти его.

Напоминание, которое я повторяю себе ежедневно. Оно гремит в моих опустошенных внутренностях, пока не появляется хоть капля удовлетворения от того факта, что нам пришлось отослать его прочь. И это моя вина. Я не держал его под контролем. Не так, как должен был. Я должен был заметить. Должен был уделять больше внимания. Я до сих пор не понимаю, как ничего этого не видел.

Пока не стало слишком поздно.

Эта штука внутри меня, пойманная в ловушку и запертая за костями в моей грудной клетке, бьется о свои тюремные прутья. Глубинное требование заменить эту холодность чем-то большим.

Я защищаю своих мальчиков. Они меня. Но я никогда не хотел приближать к себе кого-то еще.

До сих пор.

Зная о ней не больше, чем то, что у нее красивое имя для умирающей души, я уже чувствую, что этого достаточно.

Но это дерьмо, прямо здесь, и это грязно. Это больше, чем риск, это может быть гребаное самоубийство. Но я уже чувствую, что оно того стоит.

Когда я отстраняюсь еще больше, вдыхая воздух, который не наполнен ее влажным, учащенным дыханием, ее глаза перебегают с одного на другого. Я понимаю, для чего на самом деле было это мягкое, с придыханием "о".

Линкс и Рекс.

Их руки повсюду на ней, зажатой между ними, их рты друг на друге. Клацая зубами, они пожирают губы друг друга. Почти так же, как я пожирал ее.

Я позволяю ей смотреть, наблюдать за ними так же, как наблюдаю за ней, ее кожа головы горит под моими пальцами, запутавшимися в ее волосах, я усиливаю хватку.

Не в силах сопротивляться, я опускаю свое лицо обратно к ее, кладу подбородок на плечо Линкс и облизываю губы, смотря на нее сквозь чернильные ресницы.

— Тебе это нравится, принцесса? — рычу я, и понимающая ухмылка появляется на моих губах.

Ее внимание