Моя месть. Шах, тебе мат! - Мара Евгеника

ты меня, видно, не слышала. Клиенты такого уровня для нашего бюро - это престиж и дополнительные баллы в копилку имиджа. Тебе отдал дело, потому что был уверен, что ты справишься. С этой целью, а не для того, чтобы ты, Евгения, с клиентом шуры-муры разводила, - на этих словах Шах раздраженно дергает плечами.

- Что за обвинения, Яков?! Не я ли с самого начала просила дать Зорину другого адвоката.

- Я бы и дал. И сам бы взял это дело. Только…Зорин после первого разговора с тобой уперся рогом. Томская и все. И не забывай, он пришел по рекомендации твоего бывшего клиента Завьялова - влиятельного лица и друга Зорина-старшего.

- Поняла твою позицию. Давай завтракать, Яков. Мне еще поработать нужно, - без настроения говорю, понимая, что совместные планы на выходные, которые мы вчера наметили, рассыпались в прах.

- Евгешик, не делай опрометчивого шага. Не уходи в другое бюро. Такие переходы плохо сказываются на репутации адвоката.

- Я уже тебя, Яша, послушала пять лет назад, когда хотела уйти к Мазай. А ты меня уговорил остаться. Сейчас - нет! Решение принято и изменению не подлежит! - заявляю безапелляционно.

К настоящему меня возвращает голос Дантовны, которая одобряет мое правильное решение, и блямканье уведы мессенджера.

Вижу: сообщение помощника Зорина.

Читаю о том, что все в силе, дата и время Романа Дмитриевича устраивают.

- Элен, твоя клиентка с кем-то другим мирилась, - говорю безэмоционально. - Мой клиент подтвердил, что его намерения не изменились. Место и время встречи его устраивают.

- Да, ну, ладно! Работаем дальше. Когда тебя ждать, Жень?

- Эль, давай я пока дела раскидаю. И съезжу отдохнуть хоть на неделю. Мне очень нужно дух перевести и сил набраться…

На этом мы с Мазай и завершаем наш разговор. Но…

Я уже знаю точно, что к Элен работать не пойду, а открою свой адвокатский кабинет.

На эту мысль меня натолкнула фраза Шаха: «Такие переходы плохо сказываются на репутации адвоката!»

«Да, портить свою репутацию мне точно ни к чему, а вот заявить о себе, как о самостоятельном адвокате, стоит. Без клиентов я точно не останусь.

Рекомендации и сарафанное радио в этом мне помогут.

Обдумав все по дороге, в бюро приезжаю в хорошем настроении.

Около своего кабинета замечаю очень приятную взрослую женщину.

Мажу по ней взглядом, здороваюсь, но за своими мыслями прохожу мимо.

Только успеваю раздеться, как в кабинет заходит моя помощник Елена.

- Евгения Юрьевна, Вас в коридоре посетительница ожидает.

- Лен, у меня же сегодня не приемный день, - выдыхаю и сажусь за стол. - В планинге, который мне приготовила на сегодня, нет консультаций. И я хочу спокойно подготовиться к завтрашним судам. Да, и запиши на среду на 14 часов досудебное урегулирование по делу Зорина.

- Да, да. Вот я к Вам, Евгения Юрьевна, по этому же делу, - раздается мелодичный женский голос. - Уделите мне, пожалуйста, несколько минут вашего драгоценного времени…

Глава 14

Доброе сердце в шахматах ни к чему

Встреча по досудебному урегулированию в бюро Элен Мазай не заладилась с самого начала.

Как только истец - Екатерина Зорина и ответчик - Роман Зорин встретились, я поняла: будет жарко.

Жена РДЗ оказалось внешне милой хрупкой брюнеткой с детским голоском. Но…

В интонациях каждого сказанного ею слова ощущалась сталь и непреклонность.

Потому что женщина говорила, а главное, как она интонировала, стало ясно: эта куколка своего не упустит.

Зорин сначала сидел со скучающе-отсутствующим видом. Но…

После того, как его еще пока не бывшая супруга произнесла: «Обязан мне!» - «Остапа понесло».

- Мне было бы не жалко пойти навстречу и частично удовлетворить требования истицы. Однако…После того, что ты сотворила, я тебе ничего не обязан. И ты не получишь даже ломаного гроша, - прорычал тихо Роман.

Пока Зорин говорил, я вспомнила Любовь Сергеевну - мать своего клиента.

- Женечка, извините, что несколько фамильярно по-матерински к Вам обращаюсь. Да, и я пришла по собственной инициативе. Прошу Вас о моем визите сыну не сообщать. Ромочке это не понравится…

Женщина смотрела на меня так, что я начала нервничать и думать, что умение энергетически давить у Зориных семейное.

- Не могу отрицать, что даже мать может ошибаться, говоря, о своем ребенке. Но я уверена, Роман не поднимал руку на Катю, - вздыхая, подбирает слова женщина. - Рома он весь в своего отца. Не простой. Характерный. Жесткий. Но… Не способный на подлость и жестокость. Ромочка, как и Дима, никогда даже голоса не повышает.

Любовь Сергеевна с такой любовью говорила о сыне, что у меня сердце начало скакать, ком в горле образовался и слезы подступили к ресничному краю.

Снова вспомнила свою мать, не защитившую меня - своего ребенка.

После моего побега мы ездили с Яковом в мою деревню дважды.

Первый - спустя несколько лет. Я нашла мать окончательно опустившейся и спившейся.

Она меня узнала. Кричала, что я ее бросила и требовала дать денег на хлеб. Но…

Я знала: деньги пойдут на водку.

Не сказав не слова, оставила сумку с продуктами и уехала.

Несколько дней после находилась в подавленном состоянии.

Второй раз моя встреча с матерью произошла на кладбище после ее смерти. В знак благодарности за жизнь и нормальные детские годы поставила своей родительнице памятник.

Слушая мать Зорина, я радовалась за него, что есть в его жизни по-настоящему родные и любящие его люди.

- Женечка, понимаете Ромочка ничего нам с отцом не говорил. Не хотел быть слабым. Мужу пришлось Ивана Федоровича прижать, чтобы узнать подробности. Мы, конечно, ужаснулись поступку Кати…

На каждом слове женщина вытирала слезы. Мне же хотелось ее обнять, чтобы дать частичку свой эмпатии.

- Ну, не нужен ей был ребенок. Родила бы и отдала бы нам. Мы бы и сами вырастили малыша. Женечка, она же аборт сделала на пределе срока - двенадцать недель. Он…малыш…ведь живой был…

Произнеся эту фразу, мать Романа начала плакать…

- Я может и не против была родить, - жесткий тон истицы вытесняет из моего мозга голос матери Романа. - Но…Боялась, что Зорины отберут у меня ребенка. И я,