Выбор Томаса - Тина Фолсом

с его губ, когда он отстранился на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, только чтобы через секунду опять прижаться к губам Томаса. Когда поцелуй усилился, Эдди внезапно почувствовал язык Томаса на одном из своих клыков. Раскаленный добела жар пронзил его яйца. Затем Томас повторил действие.

— Педики! — вдруг услышал он голос где-то вдалеке.

— Позор для вампира! — добавил другой голос.

Шаги удалились. Угроза миновала, но Эдди не смог вырваться из объятий Томаса.

— Кончай! — услышал он рычание Томаса, когда тот сжал член Эдди сильнее и жестче, продолжая облизывать его клыки.

Эдди знал, что клыки у вампиров самая эрогенная зона, но никогда не испытывал этого на себе. Теперь, когда ощутил, понял, что у него нет защиты от чувственного натиска ласк Томаса. Он был бессилен против него, потому что все его тело хотело большего — больше поцелуев и прикосновений Томаса.

Его бедро бешено задвигались, толкая член в податливую руку Томаса. Теперь он испытывал боль, жаждая разрядки, и понял, что ему безразлично, кто ее доставит — мужчина или женщина. Ему был нужен оргазм, иначе все его тело воспламенится.

Он застыл на краю — почти там, но не совсем. Отчаяние пронзило его, и Эдди запрокинул голову со стоном.

— Блядь!

Казалось, Томас понял, что ему нужно и обхватил второй рукой его яйца, поглаживая их. Затем он начал сжимать их одновременно с движениями члена Эдди. Прикосновение ощущалось мягким, но в то же время твердым.

— Поцелуй меня! — потребовал Томас, и, не думая, Эдди подчинился, снова прижавшись к его губам, просунув язык в его рот именно в тот момент, когда толкнулся членом в руку Томаса.

Его голова кружилась от видений того, как они занимаются любовью, лежа вместе в постели, обнаженные — их конечности переплетены, члены возбуждены. Он чувствовал, как их руки присоединяются, обхватывают члены друг друга, двигаются вверх и вниз синхронно.

Он отчетливо ощущал, как член Томаса трется об его собственный, точно также чувствовал надвигающийся оргазм. Но незадолго до этого Томас внезапно перекатывается на живот, встает на четвереньки и предлагает себя.

Эдди громко застонал, когда видение померкло, отрываясь от губ Томаса.

Он почувствовал, как семя изверглось из кончика. Тело задрожало от интенсивности оргазма, а колени грозили подогнуться. Тепло и влажность охватили его, а в это время Томас продолжал поглаживать его член, пока оргазм не утих.

Тяжело дыша, Эдди попытался собраться с мыслями. Почему он здесь? Почему это произошло?

Он вспомнил четырех странных вампиров, за которыми они следили, и его план их одурачить. Он сработал — они ушли, думая, что Томас и Эдди геи, а не свидетели их разговора. Тем не менее, план дал обратный эффект. Томас ему подрочил!

И он кончил так сильно, что действительно увидел звезды у себя перед глазами.

Его охватило смущение. И паника не отставала. Подумает ли теперь Томас, что Эдди гей? Боже! Решит ли, что Эдди хочет стать его любовником? Неужели он только что дал Томасу карт-бланш на флирт с ним?

Чтобы вновь соблазнить, когда они останутся одни в доме? Означало ли это, что Томас придет в его комнату, его постель, желая повторить то, что они только что сделали? И не просто повторить, а заняться намного более интимными вещами?

Эдди почувствовал, как по его телу пробегает дрожь, и в этот раз она была не последствием оргазма.

Как можно быстрее он натянул трусы и засунул в них уже теперь вялый член, натянул штаны и застегнул молнию. Краем глаза он заметил, как Томас вытирает руку о свою футболку.

— О том, что только что произошло, — сказал Томас.

Эдди отвернулся.

— Это сработало. Они ушли. Купились на это.

Он почувствовал руку Томаса на своем плече, тянущую его назад.

— Эдди, пожалуйста.

— Все хорошо.

— Я мог бы одолеть их с помощью контроля сознания. Итак, то, что мы только сделали…

Эдди прищурился.

— Ты чуть не умер, когда сражался с Киганом!

* * *

Томас заметил вызывающий блеск в глазах Эдди и на мгновение заколебался. Беспокоится ли Эдди о нем? Не поэтому ли пошел на такие радикальные меры и поцеловал его? Чтобы одурачить других вампиров, заставив их думать, что они любовники? Или за действиями Эдди стояло что-то еще? Мог ли он испытать к Томасу хоть крошечное влечение?

Потому что их спектакль зашел дальше необходимого: поцелуя и некоторых ласк было достаточно, чтобы одурачить новеньких. Не было необходимости Эдди снимать трусы, а Томасу — ему дрочить. Особенно потому, что к тому моменту вампиры уже ушли.

Не было никакой необходимости доводить Эдди до оргазма. Но Томас не смог остановиться, и Эдди подстегнул его, если не словами, то стонами и движениями бедер. Эдди хотел этого, хотел кончить от руки Томаса. И сам Томас жаждал ощутить, как Эдди сдается в плен его рукам.

В этот единственный момент они были любовниками. У Томаса никогда и ни с кем не было более приятного сеанса поцелуев. Несмотря на то, что Эдди едва прикасался к нему и ни разу не погладил по члену, где бы ему хотелось, его поцелуй был страстным и всепоглощающим.

И на какое-то время Эдди был полностью очарован им и отдался удовольствию, которое мог доставить Томас. Это был самый сладкий момент — почувствовать, как Эдди кончает в его руке, ощутить, как сжимаются его яйца и теплое семя выстреливает в руку. В тот момент он ничего не хотел сильнее, как развернуть Эдди, погрузить член в его девственную попку и довести до исступления.

Томас все еще был возбужден, он знал, что понадобится всего лишь несколько движений, чтобы он кончил так же сильно, как и Эдди от его руки. Но, смотря прямо сейчас на Эдди, понимал, что этого не произойдет, по крайней мере, не от руки Эдди.

Он прочел сожаление на лице Эдди. Томас разочарованно опустил взгляд. На один короткий момент, он понадеялся, что Эдди, наконец, пытается ему что-то сказать, пытается показать, что чувствует то же, что и Томас. Но ошибся. Эдди лишь хотел одурачить четырех вампиров.

И все еже его губы произнесли слова, которые не должны были прозвучать.

— Но ты позволил прикоснуться к тебе…

— Забудь о произошедшем, — резко ответил Эдди. — Это ничего не значит.

Ничего не значит? Нет, для Томаса это значит все. Он втянул воздух.

— Забыть? Как, черт возьми, я смогу это забыть? ты позволил мне к себе прикасаться. Ты должен был меня остановить. — потому что Томас сам точно бы не смог.

Эдди