Планета-тюрьма варваров - Руби Диксон

Впрочем, это не самое странное. У него твердый, бугристый выступ размером с большой палец прямо над членом, и это то, чего я никогда раньше в своей жизни не видела. Я понятия не имею, для чего это можно было бы использовать, и не могу перестать пялиться.

Джутари делает вид, что не замечает моего таращащегося взгляда. Он снова подходит ко мне, нежно кладет руку мне на плечо и опускает меня обратно на пол.

— Раздвинь ноги, — приказывает он мне.

Я делаю глубокий вдох, прижимаю его комбинезон к телу и ложусь на спину. Джутари снова залезает на меня верхом — и я замечаю, что его кожа мягкая, как бархат, — и начинает имитировать секс, хватая мою ногу и прижимая ее к своему бедру.

На этот раз, когда он «закончил», никто не подходит, чтобы попросить поделиться мной.

ДЖУТАРИ

В течение ночи я забираюсь на человеческую женщину добрых семь или восемь раз, чтобы дать остальным понять, что она моя и я не собираюсь от нее уставать. Никто больше не оспаривает мое заявление, особенно после того, как я избил Ззиксила и Ткарла. Хорошо. Ноку тоже не возвращается. Если он посмотрит какую-нибудь запись с камеры наблюдения, он увидит, как я снова и снова заявляю права на человека, а это именно то, что я хочу, чтобы он увидел.

Здесь нет места уединению, чтобы отвести женщину в сторону и утешить ее, поэтому я надеюсь, что она понимает, что эта демонстрация силы необходима для обеспечения ее безопасности.

Однако она храбрая малышка, и я испытываю прилив гордости, когда смотрю на ее маленькое, покрытое синяками личико, когда она спит. Она не протестовала против моих «притязаний» на нее и даже предпринимала слабые попытки придать обману видимость реальности. Она достаточно умна, чтобы понимать, что таким образом я обеспечиваю ее безопасность, и если мой член тверд, когда я трусь им о ее влагалище, я не собираюсь злоупотреблять своим положением.

Неважно, как сильно я хочу погрузиться в нее, я этого не сделаю. Но я ничего не могу поделать, если мой член реагирует на ее тепло, а предсперма, стекающая по головке моего члена, только усиливает обман.

Сейчас раннее утро, и я знаю, что она, должно быть, измучена и ей больно. Она прерывисто дремлет, прижавшись всем телом к стене, а моя большая фигура снаружи защищает ее от остальных. Я не сплю. Я ожидаю, что кто-нибудь попытается что-то сделать снова, что заточка окажется у меня между ребер в тот момент, когда я закрою глаза. Женщина, особенно такая привлекательная, как эта, стоит того, чтобы за нее умереть.

Я не буду спать до тех пор, пока буду знать, что она в опасности. Моя собственная безопасность имеет смысл только до тех пор, пока я могу защитить ее.

Несмотря на то, что у меня всегда был план побега, с тех пор как я попал сюда, я не был уверен, что меня это волнует настолько, чтобы попытаться. Мне всегда казалось разумнее выждать время и поискать лучшие возможности.

Однако, раз Клу-и здесь, у меня есть то, за что стоит бороться. Что-то заслуживающее защиты.

Ради этого стоит сбежать.

Потому что я могу выжить здесь, а она — нет. Не имеет значения, насколько «нежно» я с ней обращаюсь, в какой-то момент что-то должно измениться. Мне все-таки нужно будет поспать. Какого-нибудь более крупного и злобного ублюдка, чем я, могут перевести в эту камеру.

Ноку может решить, что хочет вернуть ее.

Мне нужно увезти ее отсюда, и чем скорее, тем лучше.

Я провожу языком по маленькому диску, имплантированному с внутренней стороны моей щеки. Он сделан из нелегального, необнаруживаемого материала, который сканеры не могут отследить. Это мой «экстренный» выход, и это то, над чем я работал, когда начинал свою службу наемником. Я знал, что в какой-то момент это дерьмо настигнет меня. Дерьмо всегда так делает. Итак, я создал набор данных для устранения неполадок — трекер с информацией для новой личности, кучу кредитов, чтобы начать свою новую жизнь, и готовое сообщение, которое отправлю своему брату (и коллеге-пирату) Кивиану, как только освобожусь. Он член семьи. Он придет за мной. Я раньше всегда вытаскивал его задницу из сомнительных ситуаций, и он может отплатить мне тем же, подобрав меня с поверхности этой дерьмовой планеты в тот момент, когда я вырвусь на свободу из тюремных рамок.

Конечно, я вырвусь отсюда не один, а с женщиной на руках, исправляюсь я и провожу рукой вниз по ее руке, чувствуя прилив собственнической похоти. Возможно, она еще не знает об этом, но я планирую оставить ее даже после того, как мы сбежим отсюда.

Ее глаза открываются, и я поражаюсь тому, какие они необычные и прекрасные. Она удивленно моргает, а затем ее тело напрягается, когда она понимает, где находится.

Я прикладываю палец к губам, призывая к тишине, а затем снова глажу ее по руке. Я чувствую, как за нами наблюдают колючие взгляды, поэтому небрежно обхватываю ее грудь и провожу большим пальцем по мягкому соску. Она сложена иначе, чем женщины мессака, и мне нравится, какая она мягкая. Она пытается оттолкнуть мою руку, но я отбрасываю ее в сторону и возвращаюсь к игре с ее грудью. Несмотря на то, что ситуация пугает ее, она реагирует на мои прикосновения, ее маленький сосок твердеет, когда я потираю его. Ее дыхание становится резким, неглубоким, а в глазах появляется беспокойство.

Она знает, что реагирует, и не уверена, что ей это нравится.

Однако мне нужно полностью заявить о своих правах на нее, и если для этого придется прикасаться к ней повсюду, я с радостью выполню эту задачу.

— У тебя болят синяки? — Ее лицо распухло и местами стало фиолетовым, как и плечи и живот. Вид ее ран заставляет мой гнев расти. Я решаю, что убью Ноку. И это будет болезненно.

— Конечно, болят, — сердито шепчет она. — Это синяки. — Она заглядывает мне через плечо, а затем снова смотрит на меня. — Ты можешь убрать руку с моей груди?

— Нет, если ты хочешь оставаться в безопасности.

— Мне это не нравится, — говорит она, понижая голос, чтобы никто, кроме меня, ее не услышал.

— Д умаю, проблема в том, что тебе это нравится, но ты этого не хочешь, — бормочу я. — Но тебе придется принадлежать мне во всех отношениях, моя милая, если мы хотим, чтобы ты была в безопасности.

Она