Папа, купи мне принца! - Валерия Аристова

кружилась, и при попытке сесть Мирабелла ощутила дурноту. Осмотревшись, она обнаружила, что лежит на диване в какой-то неизвестной ей комнате с красными обоями, выцветшими по той стене, где бывало солнце. Аманда сидела рядом с ней на диване, а Доминик стоял поодаль, скрестив руки на груди. Мирабелла откинулась на что-то мягкое, и смотрела на Доминика, любуясь его классической красотой.

— Ваше Высочество, — вдруг сказала она, села на диване и спустила ноги, — я не заметила в замке электрического освещения. Неужели вы еще не провели провода?

От неожиданности Доминик чуть не подпрыгнул. Он поднял брови и с интересом смотрел на Мирабеллу.

— Пока не довелось, — ответил он.

Мирабелла встала на ноги, пошатнулась, и оперлась о руку сестры.

— Значит, этим нужно срочно заняться. Нужно позвонить в электрокомпанию, они пришлют людей и проведут освещение. Мы с отцом сделали отличные фонарики в парке, и вы видели, как красиво и ярко светят электрические люстры в нашем доме.

— Мадам..., — начал он, но Мирабелла прошла мимо, всецело занятая мыслью об электричестве.

— И не говорите мне ничего. Я сейчас же воспользуюсь телефоном, и уже завтра начнутся работы по проведению кабелей.

— Мадам! — Домник нагнал ее и остановил, взяв за локоть, — мадам, воспользоваться телефоном у вас не получится.

— Почему? -удивилсь она, — вы не позволите мне?

— Я бы и рад, — он усмехнулся, — но телефонного аппарата в замке нет.

— Зато полно картин, плесени и выцветших обоев, — разозлилась она.

Доминик не обиделся на ее выпад. Наоборот, он рассмеялся.

— Да, этого добра хоть отбавляй.

— Я бы снесла ваш замок и на его месте построила нормальный дом, где стены не проломлены ядрами четыре века назад, и по ним не ползет плесень, потому что стопятьдесят лет назад сломалась печь! — возмущению Мирабеллы не было предела, — в коридорах воет ветер, окна нужно все менять, вы хоть понимаете, сколько это будет стоить? И это я не говорю еще о парке, который скоро превратится в лес!

— Мирабелла! — попыталась угомонить ее Аманада, — Мирабелла, как ты можешь!

— Этот замок похож на трухлявый пень! Он скоро рухнет нам на голову!

— Возможно, — Доминик склонил голову, — но, увы, нет возможности его восстановить. Я сделал все, что мог, мадам.

— И что же вы могли? — спросила она.

— Перетянул стены в гостиной. Ну вы видели. Там теперь белые с цветочками стены. До этого были красные.

Повисло молчание.

— Стены? В гостиной? — Мирабелла сделала шаг к нему, — да в замке сотни комнат!

Доминик пожал плечами.

— Зато одна из них вполне приличная, — сказал он.

Возмущение, переполнявшее Мирабеллу, готово было выплеснуться наружу. Но в этот момент где-то забил колокольчик.

— Нас приглашают к обеду, мадам, мадемуазель, — Доминик облегченно вздохнул, — а вы еще не переоделись к столу.

Аманда потянула ее за руку.

— Идем, Мирабелла, ты и так наговорила лишнего! Нам нужно переодеться!

Мирабелла покорно пошла за ней. Но потом вдруг резко остановилась, будто вспомнив что-то.

— Кто эта дама, на портрете? — спросила она.

Доминик, до этого смотревший в пол, резко поднял голову. Глаза его вспыхнули, как два огня. Мирабелла даже испугалась, что он сейчас тоже упадет в обморок, таким белым стало его красивое лицо.

Некоторое время он молчал, собираясь с силами и сжимая губы. Потом посмотрел ей прямо в глаза.

— Это Лили де Сен-Савиньон. Моя первая жена.

Глава 11, в которой Мирабелла оказывается в склепе

— Мы обязаны дать бал или хотя бы музыкальный вечер в вашу честь, — Сибилла положила руку в белой кружевной перчатке на руку Мирабеллы, — мадам герцогиня желает, чтобы это был все же музыкальный вечер. Я хочу узнать, что думаете вы.

Они сидели на веранде за столиком и пили чай. Мирабелла теперь ежедневно пила чай по приглашению Сибиллы, и за последние дни разглядела за ее немного отстраненной манерой доброе сердце. Сибилла всегда была готова помочь, подсказать, просто поговорить. Мирабелла, которая никогда в жизни не имела подруги, с трудом верила, что может быть интересна такой красивой женщине. Наверняка Сибиллу принимают во всех окрестных домах и у нее множество подруг. Но Сибилла неизменно приходила снова, звала ее на чай, в сад или садилась рядом во время обеда.

Мирабелла поднесла к губам чашку, отпила глоток чая.

— Мне тоже кажется, что лучше музыкальный вечер. Тогда девушки могут показать свои таланты, да и поучиться у других.

Аманда, кончено, будет на высоте, подумала она, и, возможно, на нее обратит внимание достойный молодой человек.

— И Доминик не будет против, — Сибилла вздохнула, — вы даже не представляете, сколько нервов мы потратили на его капризы.

— Капризы?

— Ну... может быть, я не очень правильно выразилась, — Сибилла сняла перчатки, взяла серебряные щипцы и положила в чай кусочек сахара, — но после печальных событий в нашем замке, Доминик стал очень капризен. Он не любит балы, сборища людей и танцы.

— В Бостоне мы давали бал в его честь, и я не заметила, чтобы это ему не понравилось, — сказала Мирабелла.

Сибилла улыбнулась.

— Мадам, такой человек, как Доминик, никогда не покажет своего отношения. Но мы-то его ближайшая родня, и все его плохое настроение достается нам.

А она, конечно же, не родня. Мирабелла так расстроилась, что поставила чашку на блюдце и стала смотреть в сад. С ней Доминик всегда вел себя, как идеальный принц. И теперь она знала причину. Она была ему чужая.

С трудом отделавшись от Сибиллы, Мирабелла спустилась в сад. Вскоре тут начнутся работы, но сегодня было еще пусто и тихо. Где-то пела одинокая птица, заставляя Мирабеллу сдерживать слезы. Она шла вдоль стены замка, и кусты роз цеплялись за ее платье.

Чужая. Чужая и всегда останется чужой.

Она остановилась. Хотелось спрятаться от всего мира и поплакать. Ее любовь никогда не будет нужна такому человеку, как Доминик. Все дары ее он воспримет, как должное, а