Ангел для кактуса - Мария Владимировна Евсеева

– Около десяти я уже слышал. Осталось девятьсот девяносто, – смеясь, приближаюсь к ней с первой партией фиалок. – Сколько еще дней нам нужно провести вместе, чтобы ты успела уложиться? Лета тебе хватит?

Она не выдерживает и пихает меня локтем. Я разыгрываю комедию, что вот-вот уроню ящик. Испуг расползается по ее лицу, но тут же сменяется на праведный гнев. Когда Лина сердится по-настоящему, трясется земля и замолкают все птицы, щебетавшие на ветках. Но такой она мне нравится даже больше.

– Ты когда-нибудь бываешь серьезным? – Она открывает дверь, звоном колокольчиков оповестив Ларису о нашем появлении.

– Я всегда серьезен.

Лариса смотрит на нас с интересом, в ее взгляде читается вопрос: «Вы так и не сумели найти общий язык или вам присущ именно такой стиль общения?»

Я ставлю ящик туда, куда мне указывают, и отправляюсь за вторым. А потом за третьим, четвертым и пятым. Лина тем временем колдует над ценником, попутно рассказывая маме, что мы придумали. Я ловлю обрывки их диалога, но и без того понимаю, что Лариса лишь позволяет нам эту маленькую шалость, хотя совершенно не одобряет. Но я, честно говоря, на что-то большее и не рассчитывал.

К магазину подъезжает «Ивеко Дейли» с логотипом оранжереи и яркой надписью, один в один как вышивка на фартуке администратора. Пальму заносят внутрь помещения и предлагают Ларисе расписаться. Не знаю, успела ли Лина рассказать ей и об этом, но Лариса держится и пока не возмущается. Но по выражению ее лица видно, что это просто «пока»…

– Она отлично впишется в тот угол, – будто бы равнодушно сообщает Лина, но, спрятавшись за спиной матери, испепеляющее смотрит на меня и стучит кулаком себе по лбу, как бы намекая, что я идиот.

Я воспринимаю ее жест как знак: настала моя очередь объясняться. Поэтому подхожу ближе к Ларисе и выкладываю все как есть. Мне самому до конца не верится, что эффект неожиданности сработает нам на руку и тот импульсивный дядька немного смягчится. Но я улыбаюсь, и Лариса улыбается мне в ответ. На самом же деле пальма – подарок цветочной лавочке… точнее, персональный подарок Лине. Но если я скажу об этом напрямую, боюсь, Лариса останется не в восторге. Она и так еле согласилась принять от меня вполне справедливую помощь.

Мы переглядываемся и единогласно решаем, что пора позвонить клиенту – чем раньше разделаемся с ним, тем меньше резонанс. А пока Лариса набирает его номер, я ловлю взгляд Лины и возвращаюсь к вопросу, который остался без ответа:

– Ну, так как насчет лета?

Глава 11

Мое лето не предполагает массу впечатлений и развлечений: сначала сессия, потом работа-работа-работа. Даже субботние посиделки с Никой в июле-августе перестанут быть регулярными, если вовсе не сойдут на нет. Ее ждет море, поездка в Москву на несколько недель и еще много всего впечатляющего. А мои планы уместились бы в четыре строки: спать, есть, ухаживать за растениями и угождать покупателям.

Честно говоря, я жутко устала от людей, устала от их недовольства, вечных проблем, которые они хотят переложить на плечи других, от бесконечной суеты и нескончаемого негатива. Залечь в гамак между деревьев какого-нибудь заброшенного сада и с книгой в руках насладиться тишиной – это неосуществимая мечта, примерно такая же, как и посмотреть на город с воздуха. Я бы очень хотела подняться в небо на вертолете и с высоты птичьего полета ощутить величие и красоту города, увидеть границы и очертания, смело выйти за их пределы и оказаться в совершенно ином измерении, где вместо каменных гигантов – реки, леса, поля, холмы, разнотравье. Иные величие и красота.

Я смотрю на Алексея и не понимаю, зачем он это спрашивает. Снова желает подловить меня на чем-то неоднозначном? Но вместо того, чтобы прочитать его тайные мысли, я подмечаю мелкие детали его внешности: идеально ровные зубы, мягкую линию верхней губы, узкие крылья носа, длинные темные ресницы, еле заметную впадинку на лбу, похожую на шрам. Я любуюсь им. Любуюсь, дьявол его подери! И он это понимает. Его взгляд снисходителен, глаза слегка прищурены, и он все еще ждет ответа.

Я хватаюсь за лейку.

– Если ты собираешься донимать меня все лето, то я управлюсь за один день.

Надеюсь, мои слова не звучат двусмысленно?

Двигаю к себе кашпо с калатеей, которое стоит у него под носом на стойке, и обильно поливаю растение.

Алексей смеется.

– Мне следовало бы сказать, что я собираюсь донимать тебя все лето. И все ради девятисот девяноста персональных комплиментов! – Он выгибает бровь и постукивает пальцем по папке с документами, которая лежит у него под рукой. – Но я не могу тебе врать.

Последнюю фразу он произносит так легко, что мне становится стыдно за свою резкость. Алексей просто шутит, без всякого тайного смысла. Это я ищу в словах подвох.

Я избегаю встречаться с ним взглядом и ощущаю, что его глаза играют со мной в догонялки. Он действительно не врет, поэтому смотрит открыто и ждет от меня взаимности.

– Сказал, что будет через семь минут, – мама откладывает телефон и улыбается нам обоим. – Позволите мне уйти на обед? Не хочу в этом участвовать.

– Да, конечно. Приятного аппетита! – любезничает Алексей. А потом кивает на дверь, обращаясь ко мне: – Может, я тоже пойду? Как считаешь, я выполнил свою миссию?

– Что-о? Нет!

Меня охватывает беспричинная паника. Я не хочу оставаться один на один с этим сумасшедшим! Я должна буду что-то говорить, объяснять, улыбаться, а может быть, обтекая грязью, выслушивать упреки и оскорбления. И никакой поддержки рядом! Я даже кидаюсь вперед, наверное, чтобы не допустить побега Алексея. Но он и не собирается уходить.

– Приятно осознавать, что я тебе нужен.

– Нужен? Ха! – Я хочу вести себя более естественно, но вместо этого делаю какие-то дурацкие движения: машу руками, резко поворачиваюсь то в одну, то в другую сторону, перекладываю с места на место попавшиеся на глаза предметы. – Ты слишком высокого мнения о себе! С чего ты взял, что…

– Тогда я пошел?

– Нет!

Он снова смеется. Но смотрит уже не на меня, а на свое запястье.

О нет! Я успела ухватиться за него.

– Ты и впрямь так волнуешься?

Видимо, не просто ухватиться, а ухватиться очень крепко.

Я разжимаю пальцы и выдыхаю, признавая его победу:

– Да.

– Тогда я, конечно же, останусь.

Алексей проходит за стойку и становится на мамино место.