Развод. Мне теперь можно всё - Софа Ясенева

Коллеги нехотя выходят в коридор, переговариваясь о документах. А я остаюсь стоять напротив Толмацкого, который всё это время не сводит с меня взгляда.

***

Ева Лавина "Развод. Билет в счастье"

Глава 16 Лидия

— Садись, — указывает мне на стул напротив, кивая так, будто это приказ, а не просьба.

— У меня там студенты сидят, надо вернуться, — напоминаю, хотя прекрасно понимаю, что его мало волнует мой график.

— Мы ненадолго. Как у тебя дела?

— Прекрасно, — отрезаю, пытаясь голосом поставить точку в разговоре. Мечтаю поскорее выйти отсюда и вернуться в свою аудиторию.

Знаете, бывает такое ощущение, когда разговор неприятен или нет времени, но ты терпеливо сидишь и слушаешь, а сама вся зудишь от нетерпения, буквально на месте подпрыгиваешь. Вот я сейчас вся такая заведённая, мыслями уже со студентами, а не напротив Толмацкого.

— Лида, как самочувствие? — наклоняется вперёд, и в голосе столько показной заботы, что меня передёргивает.

— Господи, ты не нашёл другого момента? Нет, правда, когда у меня работа? — раздражение вырывается.

— Не заводись, я правда за тебя переживаю.

— Тогда просто не надо меня к себе вызывать посреди дня, — скрещиваю руки на груди. — Поверь, я сразу стану стрессовать в разы меньше.

— Прекрати, — резко меняется в лице, возвращает себе грозный вид. Так быстро ему надоело быть душкой? — Я твой муж и имею право знать, что с тобой происходит.

— Да всё в порядке. Если это всё, что ты хотел знать, то я пошла.

Встаю, уже намереваясь выйти.

— Стой, — голос его режет воздух. — Я хотел тебя предупредить. Проверка внеплановая.

— Я и так поняла.

— Не перебивай, — смотрит исподлобья, голос низкий и жёсткий. — Я не просто так просил всех перепроверить документацию, чтобы комар носа не подточил. Тебя это касается в первую очередь.

— Меня? — поднимаю брови. — Ты прекрасно знаешь, что у меня всегда всё в идеальном порядке. Да, я перепроверю ещё раз, но вряд ли найду ошибки.

— Я тебя предупредил не просто так.

Я начинаю закипать. Детский сад какой-то. Этих проверок бывает по несколько в год. Каждый раз ко мне не было ни одной претензии, в отличие от коллег по кафедре. Нашёл повод задержать меня на лишние пять минут, чтобы что? Напомнить то, что я и так знаю на зубок?

— Я поняла, Дима. Не надо повторять мне одно и то же. Это всё?

— Нет, не всё. — Голос у него становится ниже. — Я собираюсь вернуться домой. Я дал тебе время остыть, подумать. Считаю, что прошло уже достаточно. Я имею право жить у себя. Да и Лёше в школу ходить неудобно.

— Пусть Лёша возвращается, я не против.

— Мы вместе.

— Нет.

— Да, Лида, — давит голосом, словно пытается продавить мою решимость. — Это наш дом, и я туда вернусь.

Да сколько можно! Я как будто со стеной разговариваю. Любое слово отскакивает от него, не оставляя и следа. Про развод и слышать не хочет, про раздельное проживание тем более. У него одно на уме: убедить меня, что это временное недоразумение. И всё больше закрадывается мерзкая мысль: он хочет внушить мне, что это я сошла с ума, надумала, взъелась на пустом месте, веду себя неадекватно. Манипуляция чистой воды. Хотя ничего подобного даже близко нет — всё произошло на самом деле, и я каждый раз, как вспоминаю, ощущаю эту боль заново.

— Если ты не хочешь меня слышать… — начинаю, но он тут же перехватывает.

— Вот только не надо начинать по второму кругу, Лид. Мы взрослые люди. Взрослые люди решают проблемы в диалоге.

Я смотрю на него и едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться в лицо от абсурдности происходящего. Какие ещё взрослые люди? Те, что предают, а потом делают вид, будто ничего не случилось?

— Мне плевать, понимаешь? — слова сами вырываются с губ, голос дрожит, но я не позволяю себе остановиться. — Я не хочу говорить с тобой. Мы коллеги, если нужно что-то по работе, в рабочее время я готова на диалог. Но вне этого мы с тобой чужие люди.

— Да что ты начинаешь опять! — раздражённо перебивает он, в голосе уже слышится ярость, едва прикрытая тонкой плёнкой самообладания.

— Если ты так хочешь вернуться домой, без проблем. Дай мне время, хотя бы неделю. Я поищу себе съёмное жильё.

Он хмурится.

— Я тебя не выгоняю.

— Выгоняешь, Дим. Просто не напрямую. Ты не хочешь услышать меня и моё «нет». Я ясно дала понять, что жить с тобой не буду. Но ты упрямо делаешь вид, что всё в порядке. Тогда у меня один выход. Уйду я.

— Да твою мать! — он резко вскакивает из-за стола, стул с грохотом падает на пол.

Я вздрагиваю, сердце на секунду замирает.

— Держи себя в руках. Орать на меня бесполезно.

Мы стоим друг напротив друга, будто на ринге. В его взгляде вспышки гнева, в моём — твёрдость. Но что я могу поделать, если до него никак не дойдёт? Он сам всё разрушил своими руками, а теперь ломится обратно в ту дверь, которую запер изнутри. Только ключ он выбросил, и обратно ничего уже не вернуть. Доверие — слишком хрупкая вещь. Оно не клеится. Сколько бы раз ни пытался.

— Поговорим позже. Можешь идти на пару, — срывается он, отводя взгляд, будто признаёт поражение, но лишь на мгновение.

Я быстро выхожу из кабинета, пока силы не оставили меня окончательно.

— Лид, Лёша к тебе хотел сегодня, — догоняет голос Димы, уже спокойный, но какой-то нарочито будничный, словно предыдущая сцена была пустяком.

— Хорошо, позвоню ему, — бросаю через плечо и ускоряю шаг.

Весь день я мечусь между проверкой планов, бесконечными бумагами и парами. Запасы яблок, заботливо принесённые утром, тают на глазах. Ни одной ошибки, ни одного прокола. Всё идеально. Знала об этом заранее. Значит, проверку я пройду без проблем.

Поэтому домой иду без лишних мыслей, уверенная в себе и спокойная. Но это