Сдаваться киборгам - Грейс Гудвин

Но теперь, с моей невестой прохаживающейся по нашему новому дому с любопытным взглядом, все внутри меня изменилось.

Когда я впервые надел ошейник, когда я услышал, что мне официально подобрали пару, я не почувствовал никаких изменений. Только физический символ произошедшего совпадения на моей шее. Когда Ристон надел свой, я почувствовал его гордость за то, что он мой второй, в подтверждение ошейника и нерушимость решения. Он стремился встретить нашу пару так же, как и я. Я был способен отсеивать его чувства и эмоции от своих. Они не были тяжелым бременем. Возможно, это потому что мы оба были мужского пола или потому что мы оба были воинами, или даже потому что мы были Приллонцами. Одинаковая история, одинаковые традиции, правила и обычаи.

Когда Рэйчел закрепила ошейник вокруг своей шеи в центре обработки данных на Земле, принимая нас двоих как свои пары, это было нечто иное. Как будто меня удерживал Улей, мои эмоции, мои чувства, черт, мой мозг тянули и вытянули.

Ощущение понимания желаний и потребностей пары, ее страхов и разочарований, было мощным и заставило мой член затвердеть мгновенно. Желание погрузиться глубоко в нее было немедленным и сильным.

Но это ощущение ослабло, когда каждый кусочек ее отчаяния из-за ее лишения свободы, ее невиновности и ее необходимости это доказать, поразили меня. Это сопровождалось ее нерешительностью стать нашей парой и покинуть Землю.

Какого хрена? Я знал, что она отказалась от совпадения, но она была в тюрьме, за решеткой. Никакой свободы. Я бы спас ее от этого, как я спас Ристона и других из плена в Улье.

Все это было там, ее эмоции и гнев, в моей голове, бомбили меня и стучались в мои укрепления.

Как управляющий, я был ответственным за большую группу людей, или отбросов, на Колонии. Ими не было легко управлять, объединить их в мирное сообщество. Кто мог винить их за их неповиновение, после всего того, что они прошли? Через что мы все прошли? Я возвел стены, чтобы держать свое личное мнение в стороне, правя без предвзятости и не забывая о том, что лучше для всех.

А сейчас? Черт, сейчас я хотел выследить тех, кто подставил Рэйчел и оторвать им головы. Они были простыми землянами. Это было бы легким заданием, устранить любого, кто заставил бы ощущать ее что-то… что-то другое, помимо радости.

Но я не предполагал, что мои чувства добьют ее. Я не предполагал, что мой собственный гнев и расстройство будут для нее гнетущими, или что она неверно истолкует это, как будто это направлено на нее. Даже если бы я скрыл свои чувства ото всех, она узнала бы правду из под ширмы. Она бы ее почувствовала. Чувствовала так же сильно, как и я.

И также эмоции Ристона. Он был таким же воином как и я, таким образом ей пришлось разобраться с нами обоими. Как она не свернулась клубочком на полу ото всей этой интенсивности свалившейся на нее, я не знал.

Она не была слабовольной. Нет, она была сильной. Храброй. Красивой.

Я только знал, как только я увидел ее за теми гребаными тюремными решетками, что она была моей. Я пролетел десять световых лет за ней и ряд жалких металических прутьев не удержал бы меня от нее. Тогда как у нее была простая человеческая сила, Ристон и я не были просто Приллонскими воинами, а измененными. У нас была мощь Приллонца плюс технологии Улья. Решётки были словно веточки для наших мускулов.

Но Рэйчел? Она не сломалась под нашим пристальным вниманием, приговором судебной системы, даже перед гребаным Приллонским доктором. У нее был хребет из стали Улья, соответствующий ее прекрасным темным волосам и бледной коже. Ее макушка только легла мне на плечо, у нее были сочные, пышные формы, которые были идеальны для моих и Ристона больших рук. Я познакомился с парой с Земли принца Найэла, Джессикой, до этого и знал об их физических характеристиках. Я не был удивлен цвету ее кожи и насколько существенно она отличалась от моей. Но я удивился своему влечению к ней.

Незамедлительное. Сильное. Такое чертовски мощное.

Я думал, что найду ее привлекательной. Интересной. Подходящей для траха. Но я не был готов к чувству… безрассудства.

Я хотел поцеловать ее, прикоснуться к ней, попробовать ее, трахнуть ее, но также я хотел, чтобы она от меня этого хотела. От Ристона. От нас двоих вместе.

До того как мы что-то с ней сделаем − ей − мне нужно было удостовериться, что ее проблемы удовлетворены. Ее протест на обследование доктором был абсолютным. Я слышал из ее уст. Чувствовал через ошейник. Рассматривал это не только со стороны управляющего, но и сердцем пары.

Она не подвергнется осмотру доктора. Рэйчел была права. Ее фертильность была несущественной. Подвергнуть ее обследованию, я чувствовал, было унизительным для нее, неприемлемым. Как я и сказал доктору, Ристон и я будем единственными, кто что-то засунет в ее киску. Наши члены, наши пальцы, наши игрушки.

Ее дыхание ускорилось и ее взгляд перенесся на меня, затем снова обратно и я понял, что она могла чувствовать мое желание. Мою похоть. Да, ошейники работали очень даже хорошо.

Но я не был животным. Я никогда не ощущал такого сильного желания, но нужды моей пары стояли на первом месте. Я буду ждать столько, сколько ей понадобится. Последнее, что я хотел это надавить на нее слишком сильно и отпугнуть ее.

До тех пор пока она официально не примет меня как свою совпавшую пару и не позволит Ристону и мне взять ее на церемонии утверждения, она может от нас уйти. Она могла выбрать другого.

Эта мысль ударила меня, словно топор, воткнувшийся между лопаток, и я осознал, что не выживу, потеряв ее. Я мог жить без надежды остаток моих дней. Но иметь ее здесь, мою совпавшую пару, единственную женщину во вселенной, которая была моей, и потерять ее? Сделать ее несчастной? Толкнуть ее в руки другого воина и его второго?

Я лучше умру.

Мой член должен оставаться спокойным на месте, пока она не будет готова позабавиться. Сейчас, мы должны поговорить с ней и развеять ее опасения. Я был намерен завоевать ее доверие и любовь. Я надеялся, без причины, что она могла однажды заглянуть в наше прошлое с заражением от Улья