Забытый: ЛУКА - Слоан Кеннеди

Взгляд Луки медленно переместился на меня, и это было похоже на удар под дых. Боже, что со мной не так?

— Скуби, Джек... - сказал он. — Джо.

Последнее он произнес тихо, словно боялся моей реакции.

Проницательный человек.

Потому что моя реакция была такой же, как и всегда, когда я думал о Джо.

Джо... еще одно предательство... еще один человек, бросивший меня.

— Реми, — прошептал Лука. Жалость в его голосе помогла мне прогнать воспоминания о Джо.

— Не знаю, просто научился, — пробормотал я, переводя взгляд на Вайолет. Но тут мой взгляд упал на сильные пальцы Луки. Я вспомнил, как он сжимал мою руку, когда я был маленьким. Как поднял меня на ноги, но настоящей боли в этом движении не было. Потом его большое тело прижало меня к стене, и он начал что-то шептать мне на ухо.

То, о чем я безмолвно умолял сказать каждого мужчину до него.

Я вернусь за тобой… Я обещаю, что вернусь.

— Когда меня отдавали в одну группу к другим детям, это обычно были новенькие, — продолжил я.

— Новенькие?

— Недавно поступившие, — ответил я. У меня по коже пробежал холодок, когда десятки и десятки лиц промелькнули в моем сознании. — Они всегда были моложе. Думаю, они знали.

— Знали что?

— Что я их не брошу. Что я не стану пытаться сбежать… они были слишком малы, чтобы пытаться убежать самим, и я не мог просто оставить их там одних. Люди наблюдали за нами… им не нравилось, когда плакали совсем маленькие дети. Им не разрешалось оставлять слишком много отметок на детях, но несколько синяков не сильно повлияли бы на цену. Я использовал голоса, пытаясь успокоить детей. Они не знали, что их ждет, но я-то знал. Я подумал… Я решил, что они заслуживали эти последние мгновения. В комнатах, где нас держали, обычно был телевизор и иногда несколько DVD-дисков, поэтому после просмотра шоу или фильма я начинал копировать голоса. — Я пожал плечами. — Может, я только усугубил ситуацию...

— Нет, — вмешался Лука. — Нет, не усугубил.

Его уверенность заставила меня украдкой взглянуть на выражение его лица. Он наблюдал за Вайолет, но мысли его были где-то далеко.

Я хотел знать, где именно, но не осмелился спрашивать. Я не мог. Этот человек не был моим другом. Он был... никем. Я мысленно кивнул. Да, он был никем для меня.

— Я не собирался уходить, Реми.

Я открыл рот, чтобы напомнить ему, что мне на это наплевать, но Вайолет воспользовалась этим моментом, чтобы громко взвизгнуть от восторга, а затем принялась грести руками по воде, так что она разлетелась во все стороны.

В сюду.

— Вайолет! — позвал я. Я сказал это громко, но маленькая шалунья поняла, что я не расстроен. Она ненадолго замолчала, а затем снова принялась плескаться. Готов поклясться, что слышал смех Луки, но знал, что это не так. Я скорее почувствовал, чем увидел, как он встал. Мой взгляд задержался на его заднице, когда он отвернулся от ванны.

И мой желудок снова сделал сальто, когда определенная часть моей анатомии обратила на это внимание.

Это был не первый раз, когда я физически реагировал на привлекательного мужчину, но это был первый раз, когда я позволил своему разуму поиграть с определенными мысленными образами, прежде чем запереть их в хранилище в своей голове. С возрастом было чертовски трудно смириться с тем, что я гей. На самом деле, всего пару лет назад я осознал, что меня привлекает тот же пол, который всегда причинял мне только боль. Это было потрясающее открытие, потому что мне казалось, что кто-то отнял у меня последний шанс на нормальную жизнь. Я не то чтобы цеплялся за мысль о том, что когда-нибудь у меня будут жена и дети, но почему-то осознание того, что у меня их не будет, было похоже на то, что меня снова похитили. Я чувствовал себя беспомощным и оскорбленным, и я делал то, что делал всегда… Я боролся с этим.

Это был единственный бой, который, я с самого начала знал, что не выиграю.

Но, блядь, если я поддамся этому желанию рядом с этим конкретным мужчиной, даже если это было только в моей голове. Он вообще не заслуживал никакого места в моем мозгу.

Я повернулся к Вайолет и сунул руку в воду, чтобы найти кусок мыла, с которым она играла в начале. Это, пожалуй, было единственным способом, помимо того, что я вытащил ее из ванны, не дать ей опорожнить ее, не воспользовавшись сливом. Я подумал, что Лука вышел из комнаты в раздражении из-за своей мокрой одежды, поэтому подпрыгнул, когда его низкий голос произнес:

— Вот, милая.

Я был по локти в мыльной воде, поэтому, когда увидел, как Лука протягивает Вайолет брелок с футбольным мячом, я сам напортачил, схватив его за запястье.

— Нет, он может испортиться, — сказал я. — Я не дал ей его в ванну, потому что не хотел, чтобы испортилась надпись.

Я не был уверен, кого больше удивили мои слова… его или меня. Предполагалось, что мне было наплевать на подобные вещи. Предполагалось, что меня не должно волновать, что маленький брелок явно имел для него сентиментальную ценность. У Луки на мгновение появилось затравленное выражение лица.

Затем его взгляд упал на то место, где я все еще держал его. Вайолет, казалось, заметила игру между нами, поэтому сосредоточилась на нем, а не на брелоке.

Кожа Луки под моими пальцами была горячей. И запястье у него было крупное... не мясистое, но крепкое. Могучее.

Я отдернул пальцы.

— Все в порядке, — пробормотал Лука. Я мог поклясться, что ему было так же неуютно, как и мне, но я не был уверен. Я также не был уверен, были ли его слова вызваны тем, что я схватил его, или он хотел сказать, что можно отдать малышке брелок.

Я принял сознательное решение, что это последнее, и, прежде чем успел подумать, зачем я это делаю, я потянулся к его руке и разжал пальцы. Я забрал брелок из его хватки и сунул его к себе в карман. Вайолет, конечно, заметила брелок и начала повторять мое имя снова и снова, придвигаясь ко мне поближе. Я знал, что мы на грани серьезной вспышки гнева, потому что у меня не было намерения отдавать ей брелок, поэтому я быстро начал снова искать мыло в ванне.

— Эй, Вайолет, — сказал Лука, вставая и подходя к раковине. Он вернулся с чашкой, в которой лежала зубная щетка,