Жестокий. Моя по контракту - Виктория Кузьмина

–...Черт! — выругался Волков сквозь зубы. — Идиот! Кто недокрутил замок?! Я же видел! Сука!

— Спокойно, Артем, не дергайся! — придерживал его Марат. — Доктор смотрит.

— Глубокий ушиб, гематома, — констатировал врач, осторожно ощупывая ногу. Волков вздрогнул и застонал. — Перелома нет, связки целы, слава богу. Но отек сильный. Больно?

— А ты как думаешь, гений? — огрызнулся Волков, но боль была очевидна в его голосе. Он поднял взгляд, поймав Алину в толпе. Его серые глаза метнули в нее молнию чистой, неконтролируемой злобы, будто виновата была она. — Что стоишь?! Неси лед! Быстро!

Алина бросилась выполнять приказ, сердце уходя в пятки. Травма. Перед боем. Боем, от которого зависел его гонорар. Гонорар, который косвенно был ее страховкой от немедленного краха. Страх за Комиссара, только начавшего выздоравливать, смешался с новым, острым страхом. Что будет, если бой сорвется? Если Волков не сможет выйти на ринг? Ее расчеты, ее жертвы — все летело под откос. Она принесла пакет со льдом, машинально протянула его врачу. Ее рука слегка дрожала. Волков схватил лед и прижал к ушибу с таким ожесточением, будто хотел раздавить собственную боль.

— Выведи всех! — рявкнул он Марату, не глядя на Алину. — И ты — вон! Принесешь отчеты через час. Без опозданий.

Алина вышла, чувствуя его ненависть, висящую в воздухе тяжелым, грозовым облаком. Травма. Боль. Ярость. И бой, который висел на волоске. Ее хрупкий, купленный такой страшной ценой мир снова трещал по швам. Она шла по коридору, сжимая в руках пакет с его невкусным, здоровым обедом, и думала только об одном:«Только бы с его ногой все было хорошо..»А завтра... Завтра Волкову понадобится выместить свою боль и ярость на ком-то. И она знала, на ком.

Глава 16

Вечер, после травмы Волкова, висел в квартире Алины тяжелым, отравленным воздухом. Каждый стук сердца отдавался эхом страха: Травма. Бой сорвется. Деньги. Комиссар.

Она механически запарила на ужин дешевую лапшу, думая о том, что на карте еще лежат сто тысяч которые Волков дал на белье- которое она так и не купила… может на еду стоит взять оттуда? Из-за него ей приходится ночью и ранним утром ездить на такси — это очень било по карману. Те деньги что ей скинула Масленникова за диплом-уже не осталось. Как, впрочем, и зарплаты. Из — за штрафов она получила всего шестьдесят тысяч. Долг матери пятьдесят и нужно оплатить квартиру… у неё осталось на прожить три тысячи. Даже если очень постараться — не получится. Ежедневный проезд до работы и обратно — сожрет все деньги. Из грустных мыслей её вывел зазвонил телефон. Не Волков. Не клиника. Незнакомый номер. Сердце екнуло.

— Алло? — голос сорвался.

— Алина Сергеевна? Здравствуйте, это Андрей Петрович Сомов, ваш научный руководитель.

Алина чуть не выронила телефон. Андрей Петрович! Суровый, педантичный, знающий толк в Чехове лучше самого Чехова. Она вспомнила о дипломе, о заброшенной речи, о том, что последние дни жила в каком-то кошмарном сне, забыв о реальной жизни.

— Д-добрый вечер, Андрей Петрович!

— Добрый. Слушайте, Соколова, что-то я вашего прогресса не вижу. А практика и защита-то на носу! — Его голос звучал как удар хлыста. — Завтра с утра будем разбирать ваше детище по косточкам. С восьми утра до пяти вечера. Без перекуров и лирических отступлений. Придете? Или ваша работа в «престижном клубе» важнее академических обязательств?

Земля ушла из-под ног окончательно. Завтра. Целый день. Волковне отпустит её, тем более после травмы он очень зол. Да и его абсолютный запрет на «самоволки», он просто сожрет ее живьем. Но... диплом. Это ее будущее. Ее единственная нить к нормальной жизни. И Андрей Петрович не шутил — пропустишь, можешь вылететь с защиты.

— Я... я приду, Андрей Петрович! — выпалила она, чувствуя, как холодеют кончики пальцев. — К восьми. Обещаю.

— Хорошо. Жду. Без опозданий. — Щелчок в трубке.

Следующий звонок был неизбежен. Волкову. Руки дрожали так, что она едва набрала номер. Он ответил сразу, голос — низкий, хриплый от боли и бешенства:

— Что?

— Артем Сергеевич... — голос Алины предательски дрогнул. — Мне... завтра срочно нужно отпроситься. Весь день. С восьми до пяти. Мой научный руководитель... диплом... защита скоро...

На другом конце повисло гробовое молчание. Она представляла его лицо — искаженное яростью, сжатые челюсти, ледяные глаза.

— Ты... — он начал тихо, и эта тишина была страшнее крика, — ты серьезно, Соколова? Сейчас? Когда у меня травма, бой под угрозой, а ты... диплом?! — Голос нарастал, превращаясь в рычание. — Ты вообще понимаешь, где твое место? Твоя работа здесь! Твоя обязанность — быть под рукой! Кто будет таскать мне лед? Кто будет выполнять поручения? Кто будет... — он сделал паузу, и в ней повисла невысказанная угроза, —...исполнять свои обязательства? Твоя дворняга уже выздоровела, что ли? Забыла, за чей счет она там лежит?

Каждое слово било по больным местам. Алина сжала телефон до хруста в костяшках.

— Я знаю! Простите! Но... это последний шанс! Руководитель не перенесет! Если я не приду... — она чуть не сказала «меня выгонят», но вовремя остановилась. —...диплом не допустят к защите. Это... это моя учеба, Артем Сергеевич. Моё будущее.

Он засмеялся. Коротко, грубо, без тени юмора.

— Специальность? Учительница-шлюха? Нахрена тебе это? Ты можешь сниматься в фильмах для взрослых, опыт у тебя есть. Смешно. Ладно. — Он выдохнул, и в выдохе слышалось глухое раздражение. — Иди. Но запомни: каждую минуту твоего отсутствия я буду считать как прогул. И вычту из твоих «бонусных» ста тысяч. И если завтра к пяти вечера ты не будешь здесь, готовая ко всему... — Он не договорил. Щелчок был красноречивее любых слов. Алина проглотила ком в горле пытаясь не заплакать… Неужели ему нравится унижать её…

* * *

Кабинет Андрея Петровича пахло старыми книгами, пылью и крепким кофе. Алина вошла, чувствуя себя выжатым лимоном, ожидая разгрома. Она почти не спала, готовясь, перечитывая свои черновики при тусклом свете на кухне, пока Волков не звонил с очередным саркастическим напоминанием о «сто тысячах за прогул».

— Садитесь, Соколова, — буркнул Андрей Петрович, не глядя, листая ее распечатку. — Начнем с введения. Глава о «маленьком человеке» у Чехова как сосуде достоинства... — он пробормотал, водя пальцем по тексту. — Хм. Неплохая метафора. Довольно свежо для студенческой работы.

Алина замерла. Похвала? От Андрея Петровича?

Они погрузились в текст. Глава за главой. Цитата за цитатой. Анализ за анализом. Андрей Петрович щелкал вопросами, как пулеметными очередями, тыкал пальцем в сомнительные формулировки, заставлял аргументировать каждую мысль. Алина