Вернуть жену любой ценой - Анна Гранина

Когда-то я мечтала, что в моем доме будет хозяйская ванная комната. И вот сейчас, стоя у дверей личную ванную своего бывшего и… как бы смешно и горько не звучало, нынешнего мужа, пытаюсь улыбнуться, но получается так себе.

Толкаю тяжелое полотно и попадаю в светлое просторное помещение. Душевая кабинка, одинарная раковина. Пара шкафчиков над ней и… все. На крючках висит халат. Стопка пушистых полотенец на столешнице.

Почему-то чувствую себя воришкой. Но рука сама тянется к дверце шкафа. Любопытство. И как бы не вопил мой внутренний голос, я его будто не слышу.

И я не удивлюсь, что на полках обнаружу яркую массажную расческу с длинным волосом, или… не знаю… помаду, бальзам для губ или склянку с женскими духами! Красные стринги на полотенцесушителе!? Оборачиваюсь, будто еще раз убедиться. Но хромированная труба пуста. А вот на полках шкафа…

Глава 24.

Ада

Я стою в ванной Мирона, глядя на пустой шкаф.

Пустой – это громко сказано. На полке сиротливо лежат бальзам для бороды, триммер, дезодорант с резким мужским запахом и его зубная щетка – черная, брутальная, как будто он выбирал ее, чтобы подчеркнуть, кто здесь хозяин.

А еще десяток одноразовых зубных щеток в упаковке.

Зачем столько? Для кого?

Непрошеные вопросы лезут в голову, будто я вломилась на чужую территорию и копаюсь в его жизни.

Качаю головой, прогоняя мысли.

Это не мое дело. Я здесь ради ребенка, а не ради его щеток.

Быстро умываюсь, чищу зубы, стараясь не смотреть на свое отражение в зеркале.

Оно мне последнее время не нравится. Бледное, с темными кругами под глазами. Как будто я не живу, а выживаю.

Выхожу из ванной, выключаю свет и забираюсь под одеяло с головой, так что торчит только макушка.

А тут все пахнет его туалетной водой. Им самим.

Черт. В этой суматохе совсем забыла перестелить постельное.

Этот запах бесит тем, что окунает с головой в воспоминания, в которых я не люблю барахтаться.

Щетки еще эти. Зачем столько?

Переворачиваюсь на другой бок.

Кручу пальцами обручальное кольцо.

Я ведь не обязана его носить круглые сутки. Снимаю и кладу на тумбочку.

Жаль, что с фамилией так нельзя. Это же мне теперь все документы надо менять. Или не спешить? А вдруг ничего не получится? Тогда быстро разведусь и фамилию свою верну.

Мне даже представить сложно, сколько надо задействовать сил и связей, чтобы почистить мое прошлое.

Но если он впрягся, значит, у него есть план. Он всегда был таким – расчетливым, уверенным. Если бы не было шанса, он бы не ввязался.

Ворочается в гостиной. Диван скрипит, и я представляю, как ему неудобно. Высокий, широкий, а диван, наверное, узкий, как доска, и жесткий.

Но мне плевать.

Он сам согласился. Пусть терпит.

Мог бы купить мне кровать и не было бы вопросов.

Кстати, о детской. Ее нет пока, там пустая комната. Надо бы оставить чем-то. А то так ждем ребенка, что забыли купить мебель.

И вообще странно, что у него пустая комната. Он ее как будто к чему-то готовил. Нейтральный цвет стен и шкафа, кресло… Я какие-то его планы, что ли, нарушила своим появлением тут? Хотя как нарушила? Он сам сказал, что жить надо вместе.

Я закрываю глаза, веки, наконец, тяжелеют и я проваливаюсь в сон.

Я стою в стороне, как призрак, и вижу нашу первую свадьбу.

Я в том же белое кружевном платье, он в строгом костюме. Только лица уже не молодые. Это наши лица сейчас.

Гости вокруг смеются, поднимают бокалы, голоса сливаются в теплый гул.

Я вижу Зою, еще на ногах, улыбающуюся, вижу маму с папой и их светящиеся лица. Мне хочется плакать, но слез нет. Хочется их обнять, но я не могу сделать и шага.

Я как по ту сторону экрана от них.

Сердце сжимается так, будто кто-то сдавил его рукой. И дальше выжимает на максимум. И я не могу радоваться с ними.

А потом мой взгляд цепляется за фигуру в стороне. Света. Она стоит в темном платье, скрестив руки, на лице маска злости, а глаза как лезвия, направленные на меня.

Все плывет, она исчезает. И толпа вдруг расступается. А я вижу двух мальчиков, лет шести. Один темненький, с глазами Мирона, с длинными ресницами. Я никогда его не видела, но знаю, это он. Мой мальчик, которого я потеряла, которого так и не смогла прижать к себе. Узнаю в нем Мирона, линию челюсти, уверенный взгляд.

Рядом с ним стоит Паша, мой Пашка из детского дома.

И я хочу обнять их обоих. Забрать к себе и уйти к ним.

Темненький мальчик смотрит на меня, потом на Пашу, берет его за руку и ведет к нам с Мироном. К тем, на кого я смотрю, и говорит, тихо, но ясно, как колокольчик: "Я хочу, чтобы он был вашим. Мне нашли других родителей, а у этого мальчика никого нет. Пускай он будет с вами".

Я задыхаюсь, хочу побежать к ним, обнять, но ноги как в бетоне. Мой мальчик, мой потерянный сын, смотрит на меня с такой любовью, что я чувствую, как сердце разрывается.

Он отпускает руку Паши, нежно улыбается и тает.

– Мамочка… – эхом звучит в ушах.

– Ахах, – за спиной смех Светы.

Я просыпаюсь вся в слезах. Часто дышу, чтобы не задохнуться.

Где я?

Осматриваюсь по сторонам. Я у Мирона. Сквозь щель в шторах уже видно, что светает.

Это сон. Всего лишь сон.

Опускаюсь на подушку.

И рядом слышу чье-то дыхание.

Глава 25.

Ада

Поворачиваю голову – и замираю. Мирон. Спит на другой половине, подмяв под себя подушку.

Он должен быть на диване. Почему здесь?

Натягиваю одеяло на себя.

Спокойное лицо без деловой маски, но это не