Все потерянные дочери - Паула Гальего

Сначала мне кажется, что это Кириян, но очень быстро я понимаю, что от праздника отдаляется Арлан. Его волосы собраны в высокий пучок, на нём доспех — куда менее лёгкий и куда менее парадный, чем у капитана или командорки, — а к бедру пристёгнут меч в ножнах.

Заметив меня, он замедляет шаг и направляется прямиком ко мне, останавливаясь напротив.

— Красивое зрелище, — тихо говорит он.

— Да, очень, — соглашаюсь, поднимая взгляд к мерцающим огонькам и фонарикам, которые я удерживаю вокруг дворца.

Эта же невидимая завеса тянется и дальше, за пределы дворца и леса, словно плотина, удерживающая магию внутри, чтобы hiru не смогли её унюхать.

— Тебе не тяжело? — спрашивает он. — Это не отнимает у тебя силы?

— Почему ты решил, что это я?

— А не ты?

Я улыбаюсь — и этого ему достаточно. Он немного перемещается, будто бы делает неуверенный шаг вперёд, и, когда я замечаю, куда упал его взгляд — глаза широко распахнуты, полны ожидания, — я отодвигаюсь в сторону и хлопаю по ступени рядом.

Он не колеблется, но я вижу, как он сглатывает, усаживаясь как можно дальше. Правда, ступеньки здесь узкие, и, несмотря на старание держать колени плотно сомкнутыми, между нами остаётся всего несколько пальцев пространства.

— Ты запускал сегодня фонарик? — спрашиваю я.

— В память о родителях, — отвечаю. — А ты?

Он кивает. Он тоже запускал — в память о них.

Он не знает, что должен был бы запустить ещё один. В память о сестре.

Меня пронзает острая волна вины, насквозь. Но я закрываю глаза и силой изгоняю это чувство прочь.

Что бы я ни думала, что бы ни чувствовала, Арлан не должен знать. Это слишком опасно, и в этом деле честь и честность не имеют значения.

Кириян появляется среди группы солдат, выходящих из одного из залов. Он смеётся, и даже на таком расстоянии он красив: открытое лицо, выразительная линия челюсти, скулы раскраснелись от жары…

— Тебе стоит держаться от него подальше, — вдруг говорит Арлан.

Я не могу не обернуться к нему.

— Думала, вы с капитаном старые друзья, — осторожно бросаю я.

— Так и есть, — отвечает он, не меняя выражения лица. Но под моим внимательным взглядом он отводит глаза и чешет затылок. — Моя сестра и он… между ними кое-что есть, — произносит он наконец с тяжёлым вздохом.

Я несколько секунд не могу осознать, о чём он.

— О… Вот как, — выдыхаю я.

— Я не для того это говорю, чтобы тебя задеть, — спешит добавить он, оживлённо жестикулируя.

— Знаю. — Я пытаюсь улыбнуться, хотя внутри не отпускает мысль, как мне теперь выбираться из этой бури. — Я в курсе истории между твоей сестрой и Кирияном, но это осталось в прошлом.

Арлан хмурится, а я внутренне напрягаюсь, отчаянно вспоминая, не было ли между мной и Кирияном в облике Лиры чего-то лишнего… Слово? Прикосновение? Взгляд?

— Снова повторю: я не хочу тебя задеть. Но по тому, как Кириян смотрит на неё… это ещё не закончилось.

Улыбка срывается с моих губ помимо воли, и Арлан смотрит на меня с тревогой. Несмотря на сходство с сестрой, в его лице есть нечто более мягкое, искреннее.

— Не беспокойся, — быстро говорю я. — Это под контролем.

Арлан кивает, хоть и не выглядит особенно уверенным. Он уже сказал, что хотел, и не станет настаивать. Снова смотрит вперёд, в молчании — и именно тогда до меня доходит: он вовсе не защищает свою сестру от моей связи с Кирияном. Он предупреждает меня.

— Спасибо, — добавляю я, ловя его взгляд. — Спасибо, что беспокоишься.

Он собирается ответить. Я вижу, как он перебирает слова, открывает рот и снова закрывает… и как только мне кажется, что он вот-вот решится сказать что-то ещё, на дорожке, которую мы частично загородили, появляется кто-то ещё.

Кажется, мы оба одновременно оборачиваемся — с намерением встать, извиниться, уступить место… но до этого не доходит.

Я вижу по выражению лица Арлана, по тому, как расширяются его зрачки и приоткрываются губы, что он знает этого мужчину.

— Эмбер, — шепчет он, и я замечаю, как удивление в его лице медленно сменяется улыбкой.

— Арлан! — восклицает мужчина с куда большим воодушевлением и заключает его в объятия, такие крепкие, что Арлану перехватывает дыхание.

Он откашливается, не в силах прийти в себя, пока тот его не отпускает.

Эмбер продолжает держать его за плечи, отстраняясь, чтобы рассмотреть как следует. Он смеётся. Радуется. По-настоящему счастлив.

— Это точно ты? Я едва тебя узнал в этой форме и с… — Он вдруг замирает, всматриваясь в лицо Арлана, будто ошеломлён. — Тебе идёт, когда волосы убраны.

Арлан краснеет, но не отходит, не делает и шага назад.

Я вижу, как он сглатывает. И в течение нескольких секунд между ними повисает неловкое, неуверенное молчание, которое говорит больше любых слов.

Затем Эмбер неожиданно отпускает его и поворачивается ко мне.

— Извините. Эмоции, — говорит он с улыбкой. — Я Эмбер, из Нумы.

Он старше Арлана. Примерно моего возраста.

— Одетт, — отвечаю и протягиваю руку. Сомневаюсь, стоит ли говорить, что я из Илуна — ведь место, о котором я ничего не помню, не может быть по-настоящему моим. — Отсюда, — добавляю с лёгкой улыбкой.

— Ведьма. Я слышал о тебе.

Эмбер высокий. Крепкого, но подтянутого телосложения. Волосы светло-каштановые, очень короткие. Глаза — синие, кожа — бледная.

— А вот я, к сожалению, не могу сказать того же о тебе, — замечаю.

Эмбер беззаботно смеётся, прикладывает руку к груди и чуть поворачивается к Арлану.

— Извини ещё раз. Я друг Арлана. Происхожу из семьи воинов при дворе короля Нумы. Арлан жил с моими родителями какое-то время.

— Король Девин приютил меня у себя, когда я бежал из Сирии, — объясняет Арлан и чуть улыбается. Насколько я помню, этого короля называли Принцем Скандала. Видимо, именно это он и имеет в виду, когда говорит о шумном дворе. — Его родители тогда были при дворе, они решили, что мне пойдёт на пользу спокойное место, и забрали меня с собой. С тех пор я под их защитой. Его мать… относилась ко мне, как к родному. А отец тренировал меня так же, как и своих сыновей.

Он не отрывает от него взгляда, пока говорит это.

— Я обязан его семье всем.

Эмбер снова смеётся, будто это преувеличение, и непринуждённо обнимает Арлана за плечи, отчего тот снова краснеет и немного напрягается.

— Глупости. Мама просто обожала возможность баловать вежливого, послушного парня, который