Фактор внешности - Гленн О'Брайен

Кара была также помолвлена с молодым актером-англичанином, рассчитывавшим со временем стать независимым высокобюджетным режиссером. Но удавалось ему только снимать полулюбительское альтернативное кино и самому сниматься в посредственных мелодрамах. Однако и ему перепадали роли, которые он исполнял не без блеска, как, например, роль плохого парня в одной из серий о Джеймсе Бонде. Но через несколько недель после того, как я начал работать в агентстве, Кара рассталась и с этим своим приятелем. Как ни странно, когда я прочитал об их разрыве в каком-то журнале, то почувствовал глубокое удовлетворение и даже радость, к стыду своему.

— Он был слишком тщеславен, до безобразия, — заметила Ротти. — Не мог пройти мимо зеркала, чтобы не полюбоваться собой.

Каре Мерксон было пятнадцать, когда Мисс Роттвейлер, распечатав конверт с маркой «Дельта эрлайнз», нашла в нем снимок девушки, стоящей на морском берегу в купальном костюме и улыбающейся настолько божественной улыбкой, что вскоре перед ней распахнулись двери «Эль», «Гламур», «Аллор» и прочих изданий, включая и «Вог». Телефон для обратной связи был небрежно нацарапан простым карандашом на оборотной стороне той самой фотографии. Но сама фотография произвела фурор — у Кары было тело сирены и лицо, напоминающее Венер эпохи Ренессанса. Но нет, это был не совсем Ренессанс, ибо улыбка Моны Лизы, едва заметная на тонких губах, не обещала чувственных удовольствий, в то время как улыбка Кары навевала мысли о том, что Эдем, хоть и закрытый для людей, все еще существует где-то на грешной Земле.

Кожа у нее была именно такая, какая нередко встречается у итальянок, — приобретавшая прекрасный золотистый без тени красноты оттенок при загаре. Но еще больше впечатляли ее миндалевидные глаза. Зеленоватые, они изменяли цвет в зависимости от ее настроения или от цвета одежды — становились прозрачными, почти аквамариновыми, или же, наоборот, темно-зелеными, словно кожура авокадо. Однажды я брякнул, что ее глаза напоминают мне цвет долларовых купюр. Кара рассмеялась и в ответ заметила: «Что ж, это, вероятно, бывает, только когда я очень голодна».

Набрав номер, указанный на фото, Роттвейлер познакомилась с теткой Кары, Фанни Монтгомери Карсон, проработавшей много лет стюардессой «Дельта эрлайнз» и, как выяснилось, не раз участвовавшей в конкурсах красоты и даже удостоившейся звания «Мисс Флорида». Покорительница сердец южан, Фанни тут же рассказала Ротти, что ее племянница Кара не просто красивая девочка, но и умна и самостоятельна не по годам.

Роттвейлер взяла у Фанни телефон и связалась с родителями Кары. Через пару дней Кара вместе с матерью прилетела в Нью-Йорк. Ее мать также оказалась красавицей, темноволосой и немного располневшей, но с такими же длинными стройными ногами, как у дочери, и столь же очаровательными глазами, излучающими тепло и свет. Кара смогла так приворожить Роттвейлер, что та прониклась неподдельным интересом к ее мировоззрению и философии.

Ротти очень интересовало семейное древо Кары, она любила строить всякого рода предположения, свидетельствующие о ее близком знакомстве с евгеникой. Она делала вывод, что идеал красоты мог проявиться в женщине, лишь когда набор генов строго ограничен и подобран правильно. Но у Кары по материнской линии было намешано столько разных кровей — французская, португальская, ирландская, а также креольская, — что теория Роттвейлер выглядела несколько сомнительно.

— У Кары есть негритянская кровь? — переспросил я.

Роттвейлер уставилась на меня в раздумье:

— Нет, конечно. Это смешно. Она выросла в семье дипломатов, чьи предки когда-то были плантаторами. Ее родители познакомились на дипломатическом приеме, но вообще-то ее отец не был ни послом, ни консулом. Честно говоря, — она понизила голос, — по-моему, он был шпиком.

Я рассмеялся. Роттвейлер решила, что меня развеселила мысль о негритянской крови Кары, но на самом деле рассмешило меня слово «шпик».

— Что это значит?

— Ну, как бы сказать… он работал на определенные службы…

— Службы?

— Разве не ясно? Был тайным агентом. Ты никогда не слыхал о том, что среди дипломатов полно тайных агентов? — Она опять понизила голос, словно сообщала мне что-то сверхсекретное.

— Ах, тайным агентом… Почему вы говорите об этом шепотом?

Она посмотрела на меня так, точно я туповатый ученик.

— Между прочим, я уверена, что он был нечист на руку и работал не на одну, а сразу на две разведки. И у него была тоже смешанная кровь — шотландская, индейская и еще кровь маори или филиппинцев.

Роттвейлер верила, что межнациональные и межрасовые браки способны произрастить «цветок» редкостной красоты. В этой вере, и главным образом в слове «смешение», выражалась вся ее натура. Она была убеждена в действенности смешения генов и в полезности смешения спиртных напитков при приготовлении коктейля. Ротти всегда искала оптимальные комбинации существующих элементов, я даже не сомневаюсь, что она, возможно, специально держала сотрудников, занимающихся выяснением происхождения девушек, которых она намеревалась принять на работу. Уж такой у нее был подход к развитию модельного бизнеса.

Нацисты, как известно, верили в превосходство чистокровных арийцев и считали необходимым культивировать рецессивный ген белокурой расы. Роттвейлер, напротив, верила в некое совершенство, возникающее как результат гибридизации, и в этом плане Америка представлялась ей наиболее плодотворной почвой для великого генетического эксперимента, продуктом которого должен был стать образец безупречной красоты.

Однажды она сказала мне:

— Я сожалею, что мне не попадались женщины, у которых была бы кровь эскимосов и нуэр. Ты можешь это вообразить?

— Что такое нуэр? — полюбопытствовал я.

— Одна из народностей, проживающих в Судане, — пояснила Роттвейлер, — ведущая свое происхождение от древних египтян. Очень высокого роста, хорошо сложены и весьма привлекательны, чем-то похожи на масаев. У них прекрасные носы, совершенные, точно как у Нефертити. Возможно, они ее потомки.

— А при чем тут эскимосская кровь?

— Глаза, Чарли, глаза!

Кара действительно представляла собой редкий экземпляр смешения кровей, но она была всего лишь американкой. Пусть и весьма искушенной, с хорошими манерами и безупречным вкусом, но как только она открывала рот, давал себя знать мичиганский акцент. Она выросла во Флориде и там же закончила школу, но ее родителям довелось так часто переезжать с места на место, что она успела повидать всю страну.

Кара являла собой уникальный случай прирожденной модели, королевы супермоделей. Но в ней всегда оставалось что-то незапятнанное, непогрешимое, почти святое. У нее со всеми были хорошие отношения, начиная от самых капризных и дорогостоящих фотографов и заканчивая незаметным сотрудником агентства. Она не производила впечатления неприступного шика, как Сьюзан, не отличалась развязностью, как Зули, не было у нее претенциозности и высокомерия всех прочих представительниц «семьи «Мейджор». Кара была такой, какой многие родители мечтали бы видеть свою дочь, — успешной, но скромной. Истинной леди.