Серебряные крылья, золотые игры - Иви Марсо

― Может, посоветуешь что-нибудь? ― Ферра заканчивает мою прическу, добавляя несколько выбеленных солнцем прядей среди локонов медового цвета.

― Лучший способ справиться с Валверэем ― не напрямую. Всегда улыбайся им в лицо. А потом найди способ ударить их в спину.

Я встречаю ее взгляд в зеркале и улыбаюсь.

Элегантно одетая Ферра может быть такой же придирчивой, как и женщины Валверэев, когда дело касается моды, но, возможно, не все в Сорша-Холле жаждут крови.

***

Крик совы.

Я просыпаюсь, не понимая, слышала ли я этот звук во сне или снова нахожусь в лесу с Бастеном. Боги, я так сильно этого хочу, что желание пробирает меня до костей. Тишина дороги. Только я, Бастен и Мист. Рев костра, запах его согревающего кофе, хор птиц в ветвях деревьев над головой, его крепкие руки, укрывающие меня от ночной прохлады…

А потом он раздается снова.

Крик совы.

Сон пытается удержать меня в своих объятиях, в том дремотном мире, где возможно все. В полусонном состоянии я ворочаюсь, пытаясь привыкнуть к толстой косе, снова запутавшейся вокруг моих коленей.

Я лениво провожу ладонью по руке, вспоминая, когда мы с Бастеном в последний раз лежали в этой постели вместе. У меня ноет низ живота, и я смутно вижу изображение на куполообразном потолке.

На картине десять Бессмертных расположились на холмах, спускающихся к пляжным просторам моря Панопис. Бессмертная Алиссанта обнажила одну грудь в своем низком платье, сжимая чашу с виноградом, а этот хитрец, бессмертный Попелин, тянется к ее соску вместо винограда.

Но мой взгляд постоянно устремляется на другую сторону картины.

Там бессмертная Солена, богиня природы, и бессмертный Артейн, бог охоты, сидят с несколькими лисичками между ними. Мне кажется, что их руки слегка соприкасаются, когда они гладят волшебных существ?

Чем глубже я погружаюсь в полудрему, тем больше мне кажется, что Артейн и Солена ― это мы с Бастеном. Что мы вдали от толпы, на поляне, обмениваемся тайными улыбками. Может быть, мы пройдемся по тому пляжу, о котором я когда-то мечтала. Мы с Бастеном в Саленсе, он держит ракушки, которые я собираю, в своих больших руках…

Проснись! ― резко кричит сова в моей голове. ― Пришел человек!

И тут же остатки сна исчезают, как утренний туман. Она кричала дважды. Черт, это наш сигнал!

Адреналин бьет по венам, когда я вскакиваю с кровати и заваливаю свою кровать подушками, чтобы казалось, что я сплю. Затем я хватаю с камина тяжелый серебряный подсвечник и прижимаюсь спиной к шторам, с той стороны открытого окна, где в качестве дозорного сидит сова.

От занавесок так сильно пахнет духами с розовой водой, что мне жжет носовые полости. Я стараюсь заглушить звук своего дыхания, пока оно не становится едва слышным. Я стараюсь даже не моргать слишком громко.

Медленно, в почти идеальной тишине, темная фигура перелезает через подоконник. Завороженно я наблюдаю за тем, как массивное тело мужчины движется с такой бесшумной ловкостью.

Его плечи мощные, как у жеребца. Его темные волосы собраны в узел на затылке и не лезут в глаза.

Когда он замирает, чтобы принюхаться, его голова дергается на дюйм в мою сторону.

Сейчас.

Я вырываюсь из-за занавески с высоко поднятым подсвечником, готовая расколоть его череп. Как только мои босые ноги касаются ковра, незваный гость вихрем бросается в мою сторону.

Он уклоняется от подсвечника, летящего ему в голову, а затем вытягивает руку, чтобы поймать его, когда его тяжесть потянула меня за собой. Мы боремся, пока он легким движением не сбивает меня с ног.

Мы оба падаем на пол, сплетая конечности. Дыхание сбивается в горле, я пытаюсь одержать верх, но он разворачивает меня и прижимает спиной к ковру. Ночная рубашка поднимается по бедрам, обнажая кожу в лунном свете.

Одна из его грубых рук зажимает мне рот, а другая отталкивает подсвечник.

Бастен опускает свое лицо к моему в темноте.

― Черт возьми, Сабина, это я!

Моя грудь вздымается под ним, соски задевают его грудь при каждом вздохе.

Я прищуриваю глаза, они превращаются в тонкие щели.

Наконец он освобождает мой рот.

― Я знаю, что это ты, ― выплевываю я. ― Почему, по-твоему, мне так хотелось тебя ударить?

Его рука движется вниз, чтобы слегка обхватить мою шею. На мгновение его горло перехватывает от напряжения ― вспышка боли в его глазах мелькает так быстро, что я чуть не пропускаю ее, ― но затем выражение его лица вновь твердеет.

Он ухмыляется, скрывая свою боль.

― В таком случае тебе следовало воспользоваться кинжалом, который я оставил тебе.

Я поднимаю голову так, что наши губы оказываются на расстоянии шепота. Правой рукой медленно прижимаю острие кинжала к его животу.

С тех пор как он подарил мне этот клинок, я сплю с ним, пристегнутым к бедру. На такой случай, как сейчас.

Мои губы соблазнительно касаются его собственных, и я шепчу:

― А кто сказал, что я этого не делаю?

Глава 6

Вульф

И вот что я получаю за то, что подарил девушке клинок.

Губы Сабины находятся так близко к моим, а ее соблазнительное тело так тесно прижато прямо к моим бедрам, что мой член уже тверд, как этот чертов серебряный подсвечник. Нож, приставленный к моему животу, только сильнее разжигает мою страсть.

Потерявшись в ее сверкающих как звезды глазах, я медленно беру ее руку с ножом и направляю его острие в сторону своей шеи.

Спокойным тоном я наставляю ее:

― Если ты в темноте, лучше ударить человека сюда. Так больше шансов нанести смертельную рану. Вонзи клинок до упора, а затем потяни вниз. Не пытайся перерезать горло ― скорее всего, ты не сможешь сделать достаточно глубокий разрез.

Ее люпиновые глаза спокойно моргают, так же