Благочестивая одержимость - Энса Ридс

же. Столько лет отец был на вершине пищевой цепочки вместе со своими мафиозными дружками, наслаждаясь богатством, которое они высасывали из народа Хэдли. Столько лет отец восседал на вершине трона, закрывая глаза на все эти черепа на лужайках разных домов. Кто может представить, сколько семей оплакивали своих близких? Кто знает, сколько людей так и не обрели ясности и не получили возможности попрощаться? Все эти обезглавленные тела, выброшенные через мост Айлсбери, те несчастные семьи, у которых никогда не будет возможности похоронить своих близких.

Мужчины попытались засунуть меня в лифт, но я слишком сопротивлялась, ухватившись за стены с обеих сторон, чтобы меня не затолкали внутрь. Тогда они потащили меня к лестнице и поволокли моё извивающееся тело за собой, стаскивая вниз по ступенькам. Я боролась, как могла, пинала их в промежность, надеясь, что мне удастся вырваться. Едва не потеряв сознание, я покатилась вниз по лестнице, только тогда мне удалось вырваться из их лап. Я упала вниз, кувыркаясь, и ударяясь головой о бетонные ступени, пока моё зрение не затуманилось, и я не застонала от боли, пронзающей мою голову. Кто-то подхватил меня и перекинул через плечо, а мои руки безвольно висели.

Во мне не осталось слёз, я ослабла и чувствовала сонливость. Мне хотелось принять тьму, которая завлекала меня в свои объятия. Она была совсем рядом, но каждый раз, когда я приближалась к ней, она, казалось, только удалялась от меня.

— Нирвана...? Нирвана! — донёсся до меня голос мамы, и я почувствовала, что тот, кто меня нёс, медленно ставит меня на ноги. Я оступилась, несмотря на то что он держал меня за талию, чтобы поддержать. Отшвырнув его руки, я упала на пол, всё ещё чувствуя головокружение. Я моргнула, пытаясь разглядеть хоть что-то, но, видимо, ударилась головой сильнее, чем думала.

— Ма… Мама, где ты?

Я почувствовала, как она коснулась моей лодыжки, и чем больше я напрягала зрение, тем яснее оно становилось. Я ухватилась за её руку, и она заключила меня в медвежьи объятия. Я начала плакать в её объятиях, не в силах остановиться, когда почувствовала её руки вокруг себя. Мама отстранилась, убрала волосы с моего лица и заглянула мне в глаза. Она выглядела так, будто прошла через ад, и была вся в крови. Но это была не её кровь. Её глаза были опухшими и влажными, а тушь и подводка для глаз прочертили чёрную дорожку среди крови на её лице. Кровь была свежей... в отличие от моей, которая успела засохнуть.

Мы держали друг друга в объятиях всего мгновение, прежде чем я перевела взгляд, и я удивлённо вскрикнула при виде открывшейся передо мной сцены. Отец был на другой стороне комнаты, у стены, его запястья и ступни были прибиты гвоздями к стене. Его поместили над камином, и пламя жгло его ноги, распространяясь вверх по ногам к интимной зоне. Он плакал, словно у него не было сил даже на крик. Запах горелой плоти внезапно заполнил все мои внутренности, и всё, что я смогла сделать — это оттолкнуть мать, повернуться к ней спиной и выблевать всю желчь, которую смогла.

— Ну и ну, ничто так не заставляет чувствовать себя живым, как запах горящей плоти, — услышала я голос Сальваторе, когда он мягко коснулся моих волос и отвёл их от лица, как будто говорил о погоде. Он держал мои волосы за шеей, осторожно проводя по ним пальцами, как будто не мучил моего отца всего в нескольких метрах от меня.

Мне хотелось сжаться, оттолкнуть его, убить, да что угодно. Но я не могла, я застыла от страха, и всё, что сделала — заплакала, качая головой, а моё тело дрожало от его прикосновений.

— Пожалуйста… — прошептала я, опустив голову, так как боялась повернуться и встретиться с ним лицом к лицу. Я не знала, что он запланировал для меня или моей матери, и я была в ужасе от того, что он будет пытать нас так же, как и отца.

Он встал и протянул мне руку, и я неохотно положила в неё свою, чтобы он помог мне подняться. Я опустила глаза и посмотрела на его ботинки, которые были залиты кровью. Я чувствовала запах его сигареты, которую он, вероятно, держал между губами прямо в этот момент. Притяжение, которое я испытывала к нему, исчезло, его место занял непреодолимый страх, который струился по моим венам, от осознания того, что моя судьба находится в его руках.

— Посмотри на меня, мышонок… — поманил он, положив указательный палец мне под подбородок и заставив поднять на него глаза. Его серые глаза впились в меня, изучая каждый сантиметр моего лица. Я чувствовала, как они прослеживают следы слёз, засохшую кровь на моём лице — всё: — Ты выглядишь как произведение искусства.

Я не могла представить, как испуганно выглядела в тот момент.

— Пожалуйста, не причиняй мне боль… — умоляла я, слёзы текли по моему лицу, оставляя жгучий след до подбородка, когда я подняла глаза на человека, который, скорее всего, собирался покончить со мной.

— О, я не собираюсь причинять тебе боль, мышонок, — он выпустил облако дыма, впиваясь в меня глазами. Его взгляд был удушающим. В этих глазах не было отвращения — отвращения к тому, как я выглядела в этот момент, насколько грязной была, ничего подобного. Он оставался невозмутимым, словно мы сидели напротив друг друга в ресторане, а не в комнате пыток.

— А вот твоего отца я убью.

— Нет, нет, — закричала я, моя нижняя губа задрожала, и в моих глазах потемнело от его слов. — Пожалуйста, прошу, Сальваторе, не убивай его.

Его ничуть не тронули мои крики, он ещё раз затянулся сигаретой, бесстрастно глядя на меня.

— Ты бы предпочла, чтобы я убил твою мать или твоего отца? — спросил он, убрав палец с моего подбородка и торчащие волосы с глаз, аккуратно заправляя волосы мне за ухо. Это казалось таким странным — насколько нежен он был ко мне, при всём этом хаосе, окружающем нас. Я слышала, как плачет моя мать, как мой отец скулит от боли, запах горящей плоти, треск огня, обжигающего его кожу.

— Кого ты хочешь, чтобы я убил, мышонок? Мать или отца?

Я закричала, качая головой:

— Никого, — мой голос дрожал, страх был очевиден, когда я почувствовала, как подгибаются мои коленки.

— Значит мать…

— Нет! Пожалуйста, отпусти её, пожалуйста!

— Отпустить её? — повторил он, но не для того, чтобы спросить, а чтобы увидеть, как я кивну. Он посмотрел на мужчин, которые