Благочестивая одержимость - Энса Ридс

— Твоя прекрасная… невинная дочь хочет спасти тебя, Нельсон, — произнёс Сальваторе, выпуская дым изо рта и обхватив меня рукой за шею, но не пытаясь задушить, а лишь привлекая моё внимание и заставляя посмотреть ему в глаза. Встретившись с ним взглядом, я удивилась, как такой человек, как он, может быть таким злым. Он не ограничивался теми ужасами, о которых я была наслышана, он был гораздо хуже, и я удивлялась, почему жители Хэдли не собрались вместе, чтобы уничтожить его за всё, что он совершил. Я злилась на то, что он сделал с моей семьёй… но страх был гораздо сильнее.

— Ты хочешь спасти своего отца? — спросил Сальваторе, но я не смогла ему ответить. Его хватка на моей шее усилилась, и я стала задыхаться, когда он заставил меня повернуться лицом к отцу, и я вскрикнула при виде ужасного зрелища.

— Ты хочешь спасти своего отца?

— Да! — всхлипнула я, вцепившись руками в его руку, обхватившую моё горло, и молясь, чтобы он не задушил меня.

Улыбка озарила его лицо, когда он заставил повернуться к нему, и мурашки пробежали по моей спине при взгляде, который он бросил на моего отца. Сигарета всё ещё оставалась в уголке его губ, и дым от неё больше не беспокоил меня, так как я чувствовала только запах плоти.

— Хорошая девочка… — промурлыкал он, отпустив руку с моего горла и развернув меня так, что я ударилась спиной о стол, на котором лежали инструменты. Он подхватил меня и усадил на край стола, изучая меня, наклонив лицо так, чтобы оказаться всего в нескольких сантиметрах от моего.

— Пожалуйста, не делай мне больно, — скулила я, представляя, что будет со мной в присутствии такого мужчины.

— Я не собираюсь причинять тебе боль, мышонок, — покачал он головой, взяв сигарету и выкинув её через плечо. — Ни сколько. Тебе понравится, наблюдай. — он прошептал последние слова мне в лицо, его серые глаза были лишены каких-либо эмоций, а тон понизился, и мне показалось, что он шепчет смертельную тайну мертвецу.

— А теперь, Нельсон, не своди с меня глаз, а если посмеешь отвернуться, я увижу и убью её. — Сальваторе ненадолго встретился взглядом с моим отцом, который начал жалобно кричать.

— Держись от неё подальше! — тихо крикнул он, не в силах пошевелиться.

Сальваторе снова обратил внимание на меня, его глаза увлекли меня за собой, отрывая от реальности и погружая в свой маленький пузырь. Не знаю, как ему это удавалось, но было ощущение, что нас двое в комнате, и никого больше. Его глаза манили меня, и внезапно стало трудно дышать. Он положил руки мне на бёдра, слегка отодвинув полотенце.

— К тебе когда-нибудь прикасался мужчина, мышонок? — спросил он меня, его сигаретное дыхание было похоже на наркотик, и вызывал у меня головокружение. Я прикусила губу и нервно сглотнула, покачав головой. Он одобрительно хмыкнул, закрыв глаза лишь на мгновение.

— Хочешь знать, какой я мужчина, мышонок? — он не стал дожидаться ответа, а наклонился и начал целовать меня за ухом, заставляя меня резко вздохнуть.

— Я ненасытный мужчина, которому внезапно пришёлся по вкусу маленький мышонок, забредший в его логово. Я планирую трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь ходить, дышать, думать и чувствовать. Я планирую трахать тебя до тех пор, пока не испорчу тебя, — он поцеловал мою шею, посасывая её, а мои руки сжались в кулаки вокруг полотенца. Это было странное ощущение, странное чувство, когда мужчина целует меня.

Я почувствовала, как его руки пробираются всё дальше, танцуя вдоль чувствительной кожи, двигая моё полотенце вверх, направляясь к цели.

— Но не сегодня, — прошептал он мне на ухо, когда его пальцы, наконец, добрались до моей девственной плоти. Мои глаза были закрыты, и я почувствовала, как его пальцы коснулись обнажённой части тела. Я прикусила нижнюю губу, ожидая, что он сделает.

— Сегодня, на глазах у твоего отца, я планирую полакомиться твоей маленькой девственной пиздой. Я планирую трахать тебя пальцами до слёз, лакомиться тобой, пока ты не закричишь от удовольствия, и заставить тебя стоять на коленях, сосать мой член, как маленькую шлюшку, в которую я собираюсь тебя превратить.

Глава 8

Приглушённые крики отца, раздававшиеся на заднем плане, не могли помешать происходящему, и не вызвали во мне ни капли стыда. Прежде я никогда не ощущала мужских прикосновений, но, Боже, если бы я только знала на что это будет похоже… Я откинула голову назад, стоны и крики вырывались из моих губ, когда Сальваторе делал со мной вещи, которые сводили моё тело с ума.

— Не прикасайся к ней! — закричал папа, пытаясь закрыть глаза, но он прекрасно слышал всё, что Сальваторе делает со мной.

Сальваторе ввёл в меня указательный и средний пальцы, широко раздвинув ноги, а полотенце, которое я плотно обернула вокруг своего обнажённого тела, отбросил на грязный, окровавленный пол.

— Смотри на меня, — приказал он сквозь мои стоны, когда его большой палец ласкал мой клитор. Я подняла голову, голова кружилась от нахлынувшего удовольствия. Слёзы катились по моему лицу от предательства моего тела после оргазма.

Я встретилась с ним взглядом, и его глаза казались чёрными, как тьма. Он удерживал мой взгляд, наблюдая за мной, как будто я была произведением искусства, а он — влюблённым мужчиной.

— Смотри, как я трахаю тебя пальцами и не смей отводить взгляд, — потребовал он хриплым голосом. Я смотрела, как его пальцы входят и выходят из моей тугой дырочки, а его большой палец теребит мой клитор круговыми движениями, от которых у меня наворачивались слёзы.

— Вот так… — прохрипел он, другой рукой обхватывая моё горло, наклоняясь и проникая языком в мой рот.

Мои стенки сжались вокруг его грубых пальцев, влага покрыла мои бёдра, и я издала глубокий гортанный стон от очередного оргазма. Было слишком приятно — я не могла подобрать нужных слов, описывающее тот уровень эйфории, который я испытывала от рук этого убийцы. Он безжалостно двигал пальцами, как будто намеревался разорвать меня на части. Его длинные, толстые пальцы проникли глубоко внутрь меня, прежде чем он согнул их, касаясь моих стенок костяшками пальцев, его большой палец продолжал теребить мой клитор, даже когда я кончала. По моему лицу текли слёзы, но уже не от страха, а от всепоглощающего экстаза, который волнами обрушивался