Судьба самозванки - Амо Джонс

Я грубо сглатываю, и мне не нравится, что слюна похожа на наждачную бумагу. Я устала чувствовать ненависть и негодование ‒ в моей голове проносятся образы того, как Бен падает ‒ тонет ‒ умирает ‒ нет, черт возьми, я не хочу.

‒ Вероятно, потому, что ему хотелось сделать это первым.

Я не хотела говорить это вслух, и я отчасти рада, что это был едва слышный шепот, так что она, возможно, не расслышала. А если и расслышала, то ничего не говорит.

‒ Ну… Теперь все будет по-другому, в будущем, поскольку они объявили о начале ухаживания за его королевским пенисом.

Я задыхаюсь от дыма во рту, легкие горят, когда кашель становится неконтролируемым.

‒ Это потрясающе.

Проходит несколько секунд, и мы обе теряем самообладание. Такой глубокий смех вырывается из меня, и это приятно. Хотя бы на секунду.

Чувствовать что угодно, кроме грусти и обиды.

Восемь

Найт

Когда я был ребенком, мать переделала всю мою комнату, не сказав мне. В этом не было ничего особенного. Простой щелчок моих пальцев, и все вернулось в норму, но я помню, что это вывело меня из себя. Она не смогла бы отличить меня от Сина, если бы наши отметины не были видны, так что ей было забавно думать, что она имеет хоть малейшее представление о том, чего бы я хотел в ремонте. Я не был без ума от дизайна; это был тот факт, что она сделала с целью контроля. Только для контроля.

Прямо как сейчас.

‒ Сделайте, пожалуйста, шаг вперед, ‒ ее длинный, похожий на гроб ноготь цвета ясеня, постукивает по мраморному черному трону, на котором она сидит.

Если бы наш отец был жив, его бы здесь не было. Ты заставляешь кучку изнывающих от жажды женщин и мою мать разыгрывать свою козырную карту, и ты бы не нашел его нигде поблизости.

Если бы он был здесь, этого бы не произошло.

Кто посмел бы убить нашего короля, да еще на троне, на котором он восседал?

Ледженд пинает меня по ноге, и я поворачиваюсь к нему. Со мной по правую руку от матери, Ледженд, рядом с ним Крид и дальше Синнер в самом конце, я должен был быть готов к тому дерьмовому дерьму, которое вот-вот вылетит изо рта младшего брата.

‒ Ты послал пятьсот душ в течение первой недели.

Я сбрасываю его с себя, широко расставляя ноги и проводя пальцем по верхней губе. Пара ты или нет, у меня есть обязательство, которое я должен выполнить, которого я никогда не хотел, но я сын Артуро Деверо. Первый лорд, нашедший свою пару, так что, как бы сильно Лондон ни убивала меня, я уверен, буквально, это не имеет значения.

Это просто часть моего пути к моему наследию.

Естественно ли отвергать душу, которая была создана, чтобы владеть твоей? Нет. Обычное дело? Блядь, нет. На самом деле, это один из худших ходов, которые может сделать наш вид.

Это не так просто, как бросить ее. Я бы чертовски хотел, чтобы это было так, потому что это сделало бы то, что будет дальше, намного проще. Не то чтобы мне будет легко. Я не знаю.

Я могу справиться со всем, что в меня бросают, и я сделаю это с гребаной улыбкой, кровь любого, кто встанет у меня на пути, от гордости размажется по моей гребаной коже.

Тем не менее, я чертовски уверен, что планирую предстать перед Ревущим Пламенем Рата, где гвардейцы прошлых войн начали свой путь к победе, воспеть ночных Монстров, которые жили до нас, и надеяться, что одна из этих девушек сможет со временем занять место Лондон. На троне, в моей голове и на моем члене.

Третья часть выглядит маловероятной, поскольку первая избранная следует инструкциям своей королевы и входит в стеклянную витрину перед ней. Вход закрывается, запирая ее внутри, и быстрым движением маминой руки похожая на куб коробка медленно перемещается по длинному коридору, ведущему ко мне.

В холле кромешная тьма, как и в комнате, которую мы занимаем. В помещении всего два источника света. Один из красной реликвии у моих ног, дающий избранным не более чем силуэт их возможной будущей вынужденной пары. Второй исходит от самого куба.

Каждый край подсвечен, золотое сияние каскадом ниспадает на девушку внутри. Она стоит высокая и неподвижная, как статуя, длинные рыжие волосы свободно спадают на спину большими волнами. Золотые булавки вдеты над ушами, а всю шею закрывает колье того же оттенка, конец которого загнут и направлен на грудь.

‒ Это Офира Октав, ‒ мама вращает пальцем, и куб начинает поворачиваться, давая нам возможность увидеть девочку со всех сторон.

‒ Вампир? ‒ наверное.

‒ Сирена.

Наши стулья находятся на высоте четырех футов над землей, а куб движется вперед, пока не окажется в двух футах от первой ступеньки. Рыжеволосая распахивает свое золотистое платье с разрезом, обнажая длинные, стройные ноги, когда она опускается передо мной на колени. Ее шелковистые волосы изящно ниспадают на плечи, и она стоит там, склонив голову перед нами.

Я наклоняю голову, пытаясь прикоснуться к ее, и хмурюсь, когда ничего не получаю.

‒ Куб блокирует вход и выход магии, ‒ я смотрю на Крида, который ухмыляется на своем месте.

‒ Глаза, ‒ требует мать.

Голова Офиры поднимается, ее губы изгибаются в скромной улыбке, когда золотистый взгляд находит мой.

‒ Мой господин, ‒ ее голос хриплый от вожделения.

Золотое ожерелье на шее начинает вращаться, полностью исчезая, пока предмет снова не привлекает мое внимание, на этот раз обернутый вокруг ее руки, пока голова змеи не начинает шипеть над костяшками ее пальцев.

Мои губы изгибаются в одну сторону, и краем глаза я замечаю, что Ледженд наклоняется ближе.

‒ Твой друг?

‒ Что-то вроде этого. ‒ она борется с улыбкой. ‒ Возможно, у меня будет возможность рассказать тебе больше, в другой раз.

Обращая внимание на змею, я провожу пальцем по нижней губе.

‒ Возможно, ты так и сделаешь.

Офира кивает один раз, поднимаясь на ноги, а затем свет вокруг нее меркнет, пока от нее не остается ничего, кроме тени.

Куб поднимается в воздух, перемещаясь в дальний левый угол комнаты, а затем вызывается вторая.

На этот раз стекло светится темно-красным, мало чем отличающимся от цвета под моими ногами. Оно