Варрэн-Лин: Узы Стаи - Юна Ариманта

— Хорошо, — похвалил его Дайм. — Теперь проводи девушек к воротам и можешь быть свободен. Сегодня отпускаем всю прислугу на выходной до завтрашнего дня. И выдай всем этим девушкам, а также всей оставшейся прислуге по золотой монете. Сегодня у нас праздник.

— Как скажете, господин, — снова поклонился дворецкий. — Позвольте спросить, эта юная особа — ваша гостья?

— Идиот, — взревел Шторос так, что дворецкий вздрогнул. — Эта юная особа — хозяйка этого поместья. И с этой минуты ты обращаешься к ней «госпожа» и выполняешь любой ее каприз. Ясно тебе, дубина?

— Да, господин, — еще ниже склонился дворецкий.

Динка хихикнула, глядя на его подобострастное лицо. А пару часов назад он даже на порог ее пускать не хотел.

— Простите, госпожа. Я виноват, госпожа. Не знал, что госпожа в отъезде и должна вернуться домой, — пролепетал дворецкий, услышав ее смешок.

— Все хорошо, уважаемый, — улыбнулась Динка. — Благодарю тебя за службу.

Через четверть часа Динка уже отмокала в роскошной мраморной ванной, наполненной ароматной водой с пеной и плавающими на поверхности лепестками цветов. Ее мужчины, конечно же, не желали оставлять ее одну даже в ванной. Дайм сидел у изголовья, скрестив ноги. Он намыливал ее короткие волосы пышной пеной и мягко массировал кожу головы. Хоегард сидел рядом и осторожно подпиливал шершавым камешком ее отросшие и обломанные ногти на руках, вычищая из-под них грязь мягкой щеточкой.

Тирсвад сидел у ее ног, массируя ступни и каждый пальчик на ногах. А Шторос, не раздумывая, разделся и нырнул следом за ней в ванну, и сейчас держал ее на своих коленях, водя намыленной губкой по ее телу. Динка закрыла глаза и полностью растворилась в прикосновениях своих мужчин, утопая в неземном телесном и душевном наслаждении.

Из блаженной истомы ее выдернул звонкий, словно колокольчик, детский голосок.

— Папа Дайм! Папа Дайм! У меня сломалась лошадка, почини!

Динка распахнула глаза и резко села.

Посреди просторной ванной комнаты стояла девочка лет четырех с пухлыми щечками, огромными серыми глазами и двумя толстыми светло-русыми косичками.

— Простите, господа, — запричитала вбежавшая следом немолодая женщина в переднике. — Эта непоседа… Я не успела ее перехватить.

— Все хорошо, Лайна. Оставь ее с нами, и можешь идти, — мягко сказал Дайм.

Женщина поклонилась и поспешно покинула комнату.

— Папа! Ну Дайм! — малышка уже очутилась рядом с Даймом и нетерпеливо дергала его за одну из шести кос, в которые были заплетены его длинные темные волосы.

— Да, детка, — неожиданно ласково заворчал Дайм. — Сейчас починим твою лошадку. Что с ней стряслось?

Но лошадка уже была забыта.

— А кто эта тетя? — кроха с любопытством изучала Динку своими серыми глазищами.

Динка очень медленно поднялась и вышла из чаши на мраморный пол, а затем опустилась на колени напротив маленькой девочки так похожей… на нее саму…

Дайм растерянно молчал.

— Дианка, — позвал Хоегард.

— Да, папа Хоегард, — живо откликнулась малышка.

— Эта тетя — твоя мама, — проговорил он, приближаясь и усаживаясь на пол рядом с девочкой. — Иди, поздоровайся с мамой, — он ободряюще улыбнулся ей.

— Дианка, — прошептала Динка, ощущая, как сердце готово выпрыгнуть из груди. Тот младенец, которого она изгнала из своего живота в самую страшную минуту своей жизни. Та малышка, которой не суждено было жить. То дитя, которое она оплакивала каждую минуту...

— Ты говорил, что мама на небесах и больше к нам не вернется, — недоверчиво проговорила кроха, разглядывая сидящую перед ней Динку.

— Я ошибался. Мы все ошибались, — прошептал Хоегард. — Твоя мама слишком сильно нас любит, чтобы оставаться на небесах навечно. Она вернулась, чтобы быть с нами.

Девочка нерешительно шагнула в сторону Динки и протянула указательный пальчик, но коснуться ее так и не решилась. Тогда Динка тоже протянула навстречу ей вытянутый указательный палец, и кончики их пальцев соприкоснулись. Малышке понравилась игра и она озорно улыбнулась.

— Смотри, что у меня есть, — хвастливо проговорила она, смешно поджала нижнюю губку, подтянула верхнюю губу к носу и обнажила крошечные белые клыки.

— У меня тоже такие есть, — засмеялась Динка и тоже оскалилась.

Дианка взвизгнула и захлопала в ладоши.

— Ты точно моя мама! — воскликнула она. — Ни одна няня так не умеет, а ты — как я.

Динка склонила голову и уткнулась лицом в маленький круглый животик, а малышка обхватила ручонками ее голову и прижала к себе.

— Мама, почему ты плачешь? — спросила она удивленно. — Не плачь! Кто тебя обидел? У-у, я им покажу! — и она сжала крошечный кулачок и погрозила им. Динка улыбнулась сквозь слезы и покачала головой: — Уже не плачу. Больше не буду.

— Так-то лучше, — сощурившись, проговорила кроха.

— Папа Шторос, — вдруг сказала она неожиданно строго, глядя Динке за спину. — Ты сегодня кушал?

— Еще нет, — с улыбкой проговорил Шторос, выбираясь из ванной и обвязывая вокруг пояса полотенце. — Но я знаю, кого я сегодня съем на ужин, — неожиданно зарычал он и, страшно оскалившись, бросился на малышку. А та, вместо того, чтобы убегать, со счастливым визгом бросилась ему на шею.

— Думаешь одной маленькой непослушной козочки мне будет достаточно, чтобы утолить мой зверский голод? — рычал он, щекоча малышку, а она с визгом и хохотом отбивалась, пока не вывернулась и не уселась ему на плечи, ухватившись ручонками за рога.

— Я тебя победила, страшный зверь! — завопила она и пятками ударила его по груди. — Вперед!

Шторос опустился на четвереньки и звериными прыжками обежал просторную ванную комнату, резко затормозил у ванны и, спрятав рога, сбросил крошечную наездницу прямо в чашу с водой. И в этот момент Динка увидела ровный мощный поток силы, что исходил от малышки и непрерывно вливался в Штороса.

Так вот кого надо благодарить за то, что он все еще жив! Малышка с самого своего рождения наделяла своих четверых отцов силой, замещая пропавшую мать, и давала им не только жизненную силу, но и наделяла их жизнь целью и смыслом.

Играя с ребенком, Шторос снова становился прежним, забывая свое горе и одиночество.

— Чья она? — шепотом спросила Динка Хоегарда, накинувшего ей на плечи большой пушистый