Цена за ее свободу, или Во имя денег - Юлия Шилова

– Это не просто большие деньги, это оченьбольшие деньги… На эти деньги можно запросто свалить за границу и лечь там надно. Конечно, мы все доверяем Пашке, но, как говорится: «Доверяй, но проверяй».Это закон. Ты не подумай, что к твоему Пашке откосятся хуже, чем к другимребятам. Закон один для всех. Когда дело касается больших денег, пацаныпривозят сюда свои семьи и оставляют до завершения операции.

– А кого оставляешь ты? Ты ведь холостой.

– А мне еще ни разу не доверяли такиебольшие деньги. Не ценишь ты, Катька, своего счастья! Это Пашка у тебянастоящий виртуоз. С делом справится без сучка без задоринки. Процент получит –дай бог каждому. Если все пройдет успешно, завтра вручит он тебе около двадцатитысяч долларов. Я считаю, что посидеть здесь ради такой суммы можно, тем болеемногие бабы мечтают сюда попасть просто так, даже если им ничего не светит!

Тяжело вздохнув, я встала и пошла к озеру.

Дог поплелся за мной, поддерживая меня залокоть. Улыбнувшись, я покачала головой.

– Почему ты не остался в баре?

– Решил составить тебе компанию. Давайвместе на природу полюбуемся. Гляди, красотища какая, где ты такое еще увидишь!

– Я уже неделю любуюсь, надоело, домойхочу.

– Дура ты, – обиделся Дог. –Люди мимо проезжают, а заглянуть сюда не могут. Знают, что это частныевладения, а кому они принадлежат – не имеют представления. Ты же тут целымиднями разгуливаешь, да еще фыркаешь!

– Дог, будь человеком, отвали. Мнехочется побыть одной. Ты бы лучше сходил в сауну.

– А чего я не видел в той сауне?

– Сегодня суббота, стало быть, субботнику вас. Лютый для братков праздник души и тела устроил. Девочек понавез целуюкучу. Братва гуляет.

Пьяные крики аж до сюда доносятся. Ты быпринял участие, а! Тебе ведь тоже расслабиться нужно. Я видела, как к КППмикроавтобус подъехал.

Девочки все молодые, длинноногие… Слушай, азачем им на глаза повязки надели? Так и вели, прямо до самой сауны, словнокотят слепых. Там-то хоть снимут, скажи?

– А по-другому нельзя. На хрена им знать,куда их привезли. В парилке, понятное дело, повязки снимут. А потом, когдадевки свое отработают, опять наденут. Порядок у нас такой. Конспирация,понимаешь?

– Нормальная у вас конспирация, –ухмыльнулась я. – Жалко, что мужа моего нет, а то бы он точно оторвался пополной программе. Он любит такие мероприятия. Ну ничего, в следующий субботникон свое наверстает.

– Вечно ты, Катька, недовольная, – сплюнулпод ноги Дог. – Большие деньги любишь, а то, что они не просто достаются,понять не хочешь.

– Я все понимаю. Ты, Дог, иди попарься, аза мной шарахаться не надо.

– А я и не шарахаюсь, – пробормоталДог и, втянув голову в огромные плечи, поплелся в сторону леса.

Присев на ближайший пенек, я стала тупосмотреть на озеро. В воде зыбко отражался свет невысоких фонарей, стоявших усамого берега, слышно было, как где-то в лесу испуганно кричит кукушка,очевидно, разбуженная пьяными воплями братков и громким визгом отрабатывавшихсубботник девчонок. На глаза невольно навернулись слезы, хотя повода плакать небыло: другая бы радовалась на моем месте. Наверное, это от того, что я целуюнеделю не видела Пашку. Я постоянно реву, когда он уезжает, а он уезжает часто,гораздо чаще, чем мне хотелось бы. Вечные стрелки, отлучки, дела, дела, дела… Вэтот раз Пашка заявил мне, что ему доверили привезти крупную сумму денег. Навремя его «командировки» мы с сыном должны перебраться сюда и ждать еговозвращения. Я долго отказывалась, но Пашка сказал, что иначе ему не доверяттакие деньги. Если все пройдет успешно, добавил он, процент его составит околодвадцати тысяч долларов. Эта фраза сразила меня наповал, и я сдалась без боя.Пашка поселил нас в шикарных двухкомнатных апартаментах и посоветовал большегулять на свежем воздухе. Перспектива получить двадцать тысяч долларов приятногрела душу. Мне давно уже хотелось сделать в квартире евроремонт и наконецпоставить джакузи, но денег катастрофически не хватало. Теперь же можно былоразмахнуться…

Встав с пенька, я вытерла слезы и медленнопобрела вдоль озера по освещенной дорожке.

Идти в дом не хотелось. Ночь была хороша. Нанебе мерцали крупные августовские звезды, почти такие же, как на Юге, где мы сПашкой отдыхали прошлым летом. Чтобы полюбоваться на них, я задрала голову, нотут же опустила ее, услышав за спиной слабый стон. Через минуту стонповторился. Я хотела было броситься прочь, но тут же с ужасом поняла, что немогу двинуться с места. «Беги отсюда скорей», – подсказывал разум. «Зайдиза кусты и посмотри, кто там лежит», – нашептывало любопытство. «Есличеловек стонет, ему нужна помощь», – внесла свою лепту совесть. Сделав надсобой усилие, я чуть слышно спросила:

– Простите, вы кто? Вам плохо? Может,позвать врача?

Ответа не последовало, но стоны непрекратились. Нервно прикусив губу, я подумала о том, что лучше всего как можноскорее унести отсюда ноги. У меня маленький ребенок, я не могу рисковатьсобственной жизнью. Нужно позвать Дога или кого-нибудь из мужчин. Пусть ониобследуют кусты и посмотрят, кто там лежит. «А вдруг этот бедолага умрет, покая буду бегать за подмогой?» – подумала я и очертя голову бросилась в густыезаросли шиповника. Колючие ветки больно оцарапали лицо. Встав на четвереньки, япоползла вперед и вскоре наткнулась на незнакомого мужчину в светлом костюме –такого ни у кого из братков я не видела, но знала, что стоит он очень дорогоПравый рукав костюма был чем-то испачкан Присмотревшись, я поняла, что этокровь.

Мужчина, вздрогнув, открыл глаза.

– Вы ранены, – испуганно прошепталая, на всякий случай отползая подальше. – Я сейчас позову на помощь. Ябыстро. Я сейчас вернусь…

– Стой, – глухо произнес незнакомец,направив на меня пистолет. – Если ты сделаешь хоть одно движение, ямоментально пристрелю тебя, пташка. От меня не уйдешь… – Пистолета егоруке задрожал.

– Я стою, – выдохнула я, послушнокивая. – Я стою и не двигаюсь. Я буду стоять столько, сколько вам нужно.Только не вздумайте меня убивать. У меня маленький ребенок!

Из глаз против воли потекли слезы. «И надобыло мне отшить Дога», – мелькнула запоздалая мысль.

– Подползи ко мне поближе, – струдом про говорил мужчина.

– Хорошо, хорошо, – повиновалась я.

– Еще ближе, – донеслось до моихушей.