Сны с чёрного хода 2 - Алексей Небоходов

она становилась, тем чаще её посещала мысль: а что, если где—то в юности она свернула не туда? Что, если среди сотен решений, принятых в разное время, было одно единственное, которое предопределило всю её дальнейшую судьбу?

Лия никогда не была легкомысленной. Даже в молодости, когда жизнь казалась бесконечной, а будущее – чем—то туманным и неуловимым, она предпочитала не бросаться в омут с головой. Пока её ровесницы влюблялись, страдали, путались в себе и своих чувствах, она писала. Она могла часами сидеть над страницами, доводя фразы до совершенства, выстраивая образы, продумывая интонации диалогов, чувствуя, как в ней оживают персонажи.

Книги всегда были её настоящей любовью. И в этом, наверное, заключалась её главная слабость. Она не замечала, как теряла моменты, которыми жили другие. Юность прошла в постоянной работе, а взрослая жизнь – в успехе, который приносил удовлетворение, но не давал ей настоящего ощущения полноты жизни.

Личная жизнь складывалась так, как, наверное, должна была сложиться. Были романы – бурные, страстные, но они заканчивались быстро. Она не цеплялась за отношения, не боялась одиночества, никогда не ставила себя в зависимость от кого—то. Она рано поняла, что для неё важнее сохранить внутреннюю свободу, чем подстраиваться под чужие ожидания.

Замуж она выходила дважды. Первый брак продлился всего несколько лет. Они с мужем были слишком похожи – оба талантливые, оба слишком амбициозные, оба слишком поглощённые своими идеями. Их связывало восхищение друг другом, но не любовь. Он был художником: вспыльчивым, непредсказуемым, его притягивали острые чувства, а она не могла жить в мире постоянных эмоциональных качелей. Когда их союз исчерпал себя, они расстались без драмы, без громких сцен и выяснений отношений. Просто поняли, что идут в разные стороны.

Второй брак был другим. Более зрелым, более взвешенным. Лия тогда уже стала известной: её книги продавались, её приглашали на литературные конференции. Муж был журналистом, умным, спокойным, сдержанным. Они могли разговаривать часами, обсуждать книги, искусство, музыку. Он был тем, кого называют надёжным человеком, и, возможно, именно это стало их главной ошибкой. Их отношения были стабильными, но слишком предсказуемыми.

Лия не верила в то, что любовь должна быть вечной. Она знала, что чувства меняются, что люди, даже если остаются вместе, становятся чужими, но одно дело понимать это на уровне разума, и совсем другое – проживать это день за днём. Когда они разошлись, ей не было больно. Было просто пусто.

После этого она больше не пыталась строить отношения. Да и времени на это не оставалось – работа затягивала её полностью. Каждый новый роман требовал полной самоотдачи, каждая книга становилась частью её жизни. Она не жалела об этом, но иногда, в такие вечера, когда её машина мчалась по ночной Москве, а она смотрела на отражения фонарей в лужах, её посещала странная тоска.

Она пыталась разобраться, в чём дело. Что это? Обычная усталость? Или всё—таки сожаление? Но сожалеть о чём? О том, что могла жить иначе? Что могла выбрать другой путь?

Машина плавно свернула на Новый Арбат, а затем, проскользнув по пустынному Бульварному кольцу, двинулась в сторону её дома.

Лия закрыла глаза. Вспомнился один вечер из далёкой юности. Она шла по Москве, такой же осенней, такой же влажной, только ещё без рекламы, без стеклянных высоток, без шума бесконечных машин. Тогда город казался ей другим – уютным, каким—то почти домашним. Она возвращалась из библиотеки, в сумке лежала книга, которую она давно хотела прочитать. В тот момент она была абсолютно счастлива. Не из—за чего—то конкретного, а просто потому, что была молода, потому что впереди была вся жизнь. Потому что она верила, что всё сложится так, как она хочет.

Смешно, но именно сейчас, спустя столько лет, в этом теплом салоне автомобиля, в дорогом платье, с безупречной причёской и макияжем, она чувствовала себя совсем не той, кем мечтала стать в юности.

Её жизнь была успешной, но была ли она настоящей?

Лия открыла глаза. В этот момент ей вдруг отчаянно захотелось хоть на один вечер вернуться в тот мир, где всё было только впереди, где не было ни славы, ни обязательств, где она ещё могла выбирать, где она не знала, как всё сложится.

Водитель остановил машину у её дома и обернулся с переднего сиденья:

– Подъехать ближе к подъезду?

Лия отрицательно покачала головой:

– Нет, спасибо. Я прогуляюсь.

Она вышла на улицу и глубоко вдохнула прохладный осенний воздух.

Может быть, это просто усталость, может быть, просто осень, но внутри что—то звенело, что—то, чему она пока не могла найти объяснения. Она направилась к дому, но, прежде чем войти в подъезд, на мгновение остановилась, посмотрела в небо.

Когда она закрыла глаза, ей вдруг почудилось, что если сейчас, в эту секунду, она сделает шаг вперёд, то сможет оказаться где—то в другом месте. В другом времени. В той самой жизни, которую она, возможно, упустила.

Но это было только ощущение. Только игра воображения.

Лия поднялась по ступеням, достала ключи из сумки и плавно повернула их в замке. Щёлкнул механизм, и дверь мягко подалась вперёд, открывая ей дорогу в уютный, наполненный привычной тишиной мир. Внутри было темно: только на кухне слабо мигала синяя точка индикатора на панели кофемашины.

Она вошла, на автомате сняла туфли и оставила их у порога, привычным жестом поставив сумку на полку в прихожей. Квартира встретила её тем же самым неизменным порядком вещей. Большая гостиная с книжными полками, увесистые тома, аккуратно выстроенные в ряды, кожаное кресло с пледом, где она любила сидеть, чашка с недопитым чаем, оставленная утром на журнальном столике. В воздухе всё ещё ощущался слабый аромат жасмина, напоминавший о том, что день начинался совсем по—другому – легко, спокойно, без этого странного чувства, поселившегося в её груди теперь.

Она прошла в спальню, на ходу расстёгивая браслет на запястье. Пальцы двигались медленно, немного устало, но это была не та усталость, которая приносит удовлетворение после хорошо прожитого дня. Скорее, ощущение пустоты, которое только усиливалось с каждой секундой.

Туфли оставались в прихожей, а вот украшения и платье она предпочитала снимать здесь, в спальне, не торопясь, давая телу возможность освободиться от всего лишнего. Разделась до белья, скинула на кровать лёгкий кашемировый кардиган, который прихватила утром, а затем расстегнула молнию на платье и позволила ему мягко сползти вниз, оставшись в одном нижнем белье.

На мгновение остановилась перед зеркалом, машинально провела рукой по ключицам, задержала взгляд на своём отражении. Изящные линии плеч, лёгкая тень на