Караул! Яга сбежала! - Елена Артемова

подружки. Так что зацепить такого мужика модельной внешности шансов у меня, казалось, ровно ноль. И вообще, откуда он взялся в лесу? Я же вчера, как лось, через лес чесала, не разбирая дороги.

— Ты кто? — выдали мы одновременно.

— Яга, — почему-то назвалась я детским прозвищем, хотя сейчас в мои двадцать три уже мало кто меня так звал.

— Кощей, — так же одновременно со мной представился мужчина.

От неожиданности я отпустила прикрывающую мою наготу простыню, и та предательски поползла вниз. Еле успела я ее перехватить и натянуть обратно.

— Хор-р-рошенькая, — раздался странный скрипучий голос.

Мы оба повернулись на звук. На изголовье кровати сидела огромная черная птица.

— Сгинь! — махнул на нее Кощей.

Но птица, увернувшись от его движения, продолжила:

— Ср-р-работало! — порадовался птиц, похожий на ворона, — Добр-р-ро пожаловать!

Я икнула от неожиданности, потому что птиц склонил голову в знак приветствия.

— Здрасьте, — машинально ответила я пернатому, — Пожалуй, я пойду.

Прикрываясь простыней, я поднялась с кровати и принялась осматриваться на предмет одежды, раскиданной в пылу страсти. Но не обнаружила вокруг ничего похожего ни на мои джинсы, ни на футболку, да черт возьми, даже трусов не было! Вот как мне голышом домой идти?

Интересно, а далеко ли вообще меня угораздило забраться? Судя по обстановке, дом деревенский. Спальня, если быть более точным в определении этого помещения. Стены из тесаного бревна, деревянная мебель: кровать, небольшой столик у окна, пара стульев. Длинная скамья вдоль стены напротив, на которой аккуратной стопкой лежала мужская одежда, а рядом стояли огромного размера черные сапоги.

Давай, Славка, вспоминай, куда вчера рванула на ночь глядя. В голове со скрипом ворочались шестеренки, подкидывая картинки вчерашнего вечера. Вот я убегаю из домика на краю поселка, где в неприличной позе сплелись два близких мне человека — Ванька и Ирка. Бегу, но из-за слез не разбираю куда. На смену широкой дороге пришла лесная тропинка. Уже смеркается, но мне все равно. Внутри горит огонь, который не дает остановиться ни на секунду. Хочу бежать. Бежать, как можно дальше. В ушах до сих пор звенит от их стонов и вздохов…

— Прочь, прочь, — пытаюсь отогнать от себя отвратительную картинку, что преследует меня.

Странно, но в голове всплыли совершенно незнакомые мне строчки, и я словно под гипнозом повторила:

Нашу связь долой,

Мир иной открой,

Туманом путь укажи,

Навсегда привяжи.

Солнца луч над землей,

Расстояние долой,

Только вместе заря,

Ты забудь про меня.

Бормоча по кругу странные слова, я бежала куда угодно, хоть к черту на рога. Лишь бы не слышать, забыть измену, выжечь ее из своего сердца.

Отметив, что вокруг густой туман и уже не видно дороги, я остановилась, пытаясь отдышаться. Дыхание сбилось, каждый шаг отдавался болью в груди. Пора тормозить. Как мне вернуться назад? Вдалеке, из-за тумана, показались очертания домика. Надо спросить дорогу у его обитателей.

Это все, что мне вспомнилось о вчерашнем вечере, точнее ночи. Так вот, значит, чей это домик. Что ж, через лес я, пожалуй, и в простыне дойду до поселка. Эх, отдохнули с друзьями. Плохая была идея — на майские на природу рвануть. А все Ирка: «Поехали ко мне, историческую родину вам покажу. У нас красиво, речка, лес…»

К черту. Сейчас до дома дойду, вещи соберу — и на электричку, в город.

Задрав подбородок повыше, я обернула вокруг груди белую простынь и пошлепала босыми ногами в полной тишине на выход.

— Пр-р-ровожу, — сорвался со своего места ворон в распахнутое окно.

Я шла по дому, отмечая, что здесь весьма уютно, хоть и странно. Такое впечатление, что я оказалась в музее славянской культуры. Все деревянное, никаких намеков на современность: лавки, столы, печь вон даже огромная с лежанкой, ведра с водой, коромысло в углу. Скатерти с весьма интересным орнаментом. Колоритно, что тут еще скажешь.

Улица встретила прохладой. Начало мая всегда такое: днем жара, ночью и морозец может пройтись. Но мне повезло: по ощущениям градусов десять, не меньше. По траве стелился туман, скрывая сочную зелень от глаз. Что поделать, надо идти. Я спустилась по ступенькам высокого крыльца, обернулась, и замерла от красоты: это не дом, это сказочный терем какой-то. Бревенчатый сруб в два этажа, черепичная крыша, окна с резными ставнями, высокое крыльцо с десятком ступеней и причудливой формы балясинами. И ни разу не похоже на ту развалюху, на которую я наткнулась в тумане. Спишем на то, что в темноте я не рассмотрела домик как следует.

— Нр-р-равится? — поинтересовался ворон, появившийся так внезапно, что я подпрыгнула на месте.

— Фу ты, черт, напугал! — возмутилась я его карканью.

Птицу это не смутило. Он приземлился на траву возле моих ног и важно зашагал впереди, приговаривая:

— Пр-р-ровожу. Заплутаешь.

— Вот за это спасибо! — от души поблагодарила я пернатого, — Дорогу назад я не помню.

Шагая за провожатым, я осматривала пейзаж вокруг. За теремом назвавшегося Кощеем мужчины… Надо же — Кощеем. Я мысленно усмехнулась такому совпадению. Каких только прозвищ в детстве не дают. Я вот Ягой была, а этого Кощеем дразнили. Тощий поди был. Так вот, за его домом сплошной стеной возвышались ели, у крылечка лужайка зеленая, за ней речушка с горбатым мосточком. А на том берегу лесок начинается, березовый. И деревца словно в парке ровными рядами стоят. Чудно.

Тропинка петляла между деревьями, хотя могла бы и ровнехонько идти. Птиц вышагивал вперед, молча указывая дорогу.

— Далеко еще? — поинтересовалась я минут через пятнадцать.

— Пр-р-ришли, — прокаркал он, — Там за овр-р-рагом.

Странно, но я не припомню оврагов. Пока пыталась еще раз восстановить в памяти вчерашний забег, не заметила как мы спустились вниз. В тот самый овраг, про который говорил ворон. Мы остановились.

— Пр-р-ришли, — развернулся ко мне пернатый, — Пр-р-рошу, — крылом махнул он на стоявшую безо всякого фундамента на земле избушку, смутно похожую на ту, в которую я вчера ночью входила.

— Не-не-не, — запротестовала я, — Мне домой надо, понимаешь? В поселок.

Но птиц резко оттолкнулся от земли и, взмахнув крылом, принялся набирать высоту.

— Да твою ж мать, а? — в сердцах выругалась я, — Только ты, Славка, можешь из одной задницы в еще большую угодить. Вот что это за избушка? — я рассматривала домик,