Бесчувственный Казанова - Л. Дж. Шэн

случае грядущие две недели Гретхен все еще будет моей начальницей. Зная ее, могу утверждать, что она запятнает мое имя во всех новостных агентствах Нью-Йорка, если я стану ей сейчас перечить.

Я скрепя сердце взяла трубку и позвонила Би Джею.

Моему бывшему. Тому самому Би Джею, с которым рассталась сегодня вечером. Да, этому идиоту.

– Даффи! – Его голос прозвучал и радостно, и самодовольно. Да и как иначе? На прощанье я сказала ему, что больше никогда не желаю с ним разговаривать. А это было сорок пять минут назад. – Передумала? Давай я вызову тебе Uber, ты приедешь ко мне, и мы все обсудим?

– Вообще-то мне нужна твоя помощь. – Однако смелое предположение. – Очень срочно. У тебя среди знакомых есть владельцы магазинов игрушек или кто-то, кто может подключить связи, чтобы его открыли в это время суток?

Мне было комфортно просить его об одолжении лишь потому, что за минувшие годы я много раз вызволяла Би Джея из неприятностей. Писала за него диссертацию, когда мы учились в Кембридже, в последнюю минуту пекла торты на дни рождения членов его семьи, а однажды чистила параанальные железы престарелого йоркширского терьера его мамы.

– Игрушек для взрослых или детских игрушек? – спросил он.

– Второе. – Я резко отдернула голову и хмуро посмотрела на телефон. – Обычно покупка вибратора не требует срочности.

Би Джей заворчал.

– Опять Гретхен? – Неужели мы правда вели нормальный разговор, как будто он не говорил мне, что в ближайшие дни уезжает в Катманду, в Непал, словно мы не провели последнюю половину десятилетия вместе?

– У Лирик завтра день рождения, – подтвердила я.

– Дай мне пару минут. Я свяжу тебя с нужным человеком.

– Спасибо.

Брендан Рональд-младший был Эбботом, а это означало: ему настолько повезло, что его окружали неисчерпаемые привилегии. Эбботы – известная семья в Нью-Йорке. Их фамилия открывала двери… и кошельки. Благодаря связям Би Джей[3] обладал таким лоском, какой я раньше видела только в сериалах. Я же выросла в муниципальной квартире на Тутинг Бродвей, а мои родители лишь недавно перебрались в дом на две семьи в квартале от той квартиры, в которой мы росли. Когда много лет назад я познакомилась с Би Джеем в Кембридже (я училась на полной стипендии, а под его фамилией даже открыли секцию в библиотеке), то могла думать только о том, как его удержать. Присвоить его состояние. Буквально и фигурально.

Мой отчим владел закусочной, а мама была домохозяйкой. Мы отнюдь не авторитетны. Как такое называется? Антиавторитетны. Мама брала картошку со скидкой в португальском магазине на первом этаже и постоянно искала купоны в Lidl, чтобы купить молоко и хлеб.

Через три минуты телефон завибрировал.

Я провела по экрану.

– Да?

– В полночь. FAO Schwarz[4]. Женщина по имени Кейли откроет магазин. Но у тебя будет только десять минут, и свет останется выключенным, – сообщил Би Джей без особого энтузиазма. Видимо, разозлился, что я не упала к его ногам.

«Ой, брось, Даффи. Ты же знаешь, как я пахал последние несколько лет. Я заслужил этот отпуск. И это всего на шесть месяцев. Буду ошиваться с монахами. Научусь медитировать». Память наводнили обрывки разговора о расставании, состоявшегося в нашем любимом ресторане.

– Этого более чем достаточно. Спасибо.

«…ты обещал, Би Джей. Сказал, что сделаешь мне предложение. Я на тебя рассчитывала. Именно поэтому ничего не предпринимала. Срок моей визы истекает через две недели. Ты не можешь так со мной поступить».

– В общем… – Похоже, Би Джей не спешил вешать трубку. – Мне кажется, ты все еще на меня злишься. Ты когда-нибудь меня выслушаешь?

«Господи, Дафф, вот так давление. Неудивительно, что я сомневаюсь насчет нашей помолвки. Чувствую себя говорящей дойной коровой. К тому же ты всегда можешь поехать со мной в Непал».

«Нет, не могу. Я не могу уехать из США, если хочу здесь остаться, балда».

– Я выслушала тебя в ресторане, – процедила я. – Если честно, я бы промыла себе уши хлоркой, если бы это помогло стереть из памяти кое-что из того, что ты наговорил.

«Если тебя волнует только чертова виза, то найди себе в мужья другого лоха, Дафф. То, что вы с мамой на меня давите, не значит, что я готов жениться. Знаю, я говорил, что буду, но люди меняют свое мнение. Это называется развитием».

– Я не язвил. Знаю, как сильно ты любишь этот город. И это должно показать тебе, насколько мне небезразлично! – возразил он. – Я разрешил тебе сделать то, что здорово меня ранит, лишь бы ты смогла полностью раскрыть свой потенциал. Это величайшая жертва. Позволить тебе выйти за другого.

Разрешил. Кто-нибудь, купите ему календарь. И намекните. Мы уже не в девятнадцатом веке.

– Еще раз спасибо за помощь, Би Джей. Хорошего вечера.

– Значит, мы даже не переспим перед моим отъездом? В последний раз на дорожку?

Я повесила трубку, грозя кулаком потолку своей квартиры в сорок шесть квадратных метров на Мэдисон-авеню.

Бог меня подвел. Пусть даже не рассчитывает, что я однажды буду снова соблюдать Великий пост.

* * *

Было уже половина первого ночи, когда я на такси, вызванном от FAO Schwarz, приехала в роскошную квартиру Гретхен в Верхнем Ист-Сайде. Если повезет (что, как вы могли догадаться по событиям этого вечера, мне не свойственно), она будет крепко спать, и я смогу тихо оставить упакованные подарки.

– Особенная, должно быть, именинница, раз получит так много подарков. – Таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида. Я сидела в ворохе подарков в обертках пастельных цветов: анатомически правильных пупсов, поясных сумок с Барби, единорога для катания и кенгуру в натуральную величину. (Общество когда-нибудь обратит внимание на то обстоятельство, что кенгуру – агрессивные засранцы, а не милахи? Мне нужен их пиарщик.)

– Если бы, – пробормотала я, глядя в окно на проносящиеся мимо небоскребы. Ночью Манхэттен особенно прекрасен. Элегантный, суровый и полный обещаний и возможностей. – Забрасывать детей деньгами – это не любовь. Это признание вины.

Такси подъехало к обочине. Я на ходу поприветствовала Терренса, швейцара. Он привык, что я прихожу и ухожу в любое время ночи. Попрактиковавшись в осознанном дыхании и сказав себе, что худшая часть вечера теперь точно позади, я влезла в лифт Гретхен с ворохом подарков для Лирик.

Когда двери открылись, меня встретили четыре переполненных мусорных пакета, которые моя начальница решила оставить за дверью. Как-то Гретхен объяснила мне, что не верит в необходимость выносить за собой мусор. Будто порядок в ее квартире поддерживали инопланетяне или криптиды.

Обойдя протекающие мешки,