Вишневая - Линн Берг

— Ну, похоже, я и правда мудак, — тихо проронил Даня, опуская глаза.

Переубеждать его в обратном Есеня не стала.

— Отпусти, люди смотрят, — она резко одернула руку, остро ощущая расходящееся покалывание под кожей на том месте, где за секунду до этого были цепкие пальцы Миронова. Не удивительно, если к вечеру поползут синяки, он ведь привык не рассчитывать сил еще с тех времен, когда держал собственное тело на перекладинах и брусьях.

Единственным спасением от его настойчивой просьбы оставить затею и валить собирать свое шмотье было лишь приглашение к старту, которое громким эхо прокатилось по всему полю из плохо настроенного динамика.

— Все будет нормально, — уверенно заявила Есеня, шмыгая носом, — зря переживаешь…

* * *

Облака переполнились скопившейся влагой и, не выдержав, обрушились на землю нещадным ливнем да таким, что под натиском воды поплыл газон игрового поля и все беговые дорожки в лесу.

Капли тонкими иглами вонзались в одежду Есени везде, куда могли только дотянуться. Не прошло и минуты, когда тело начала сотрясать дрожь от неприятного холода и сырости, а под ребром зашлось в частых ударах сердце. Уходить из-под проливного дождя Сеня упорно отказывалась: сидела тут на чистых принципах, упираясь локтями в колени, пока в ушах тихо и ненавязчиво шелестела музыка.

Нога почти не болела будь тому виной еще не оконченное действие таблеток или кусачий холод, промораживающий до костей. Не сказать, чтобы ей и летом доставляло удовольствие сидеть под дождем, но в плохой погоде ничего ужасного она и правда не видела. Хоть тут можно было просто спокойно пострадать себе в полном одиночестве и спокойно все обдумать.

Сквозь музыку послышались неторопливые шаги. Из-под полуприкрытых век Есеня заметила знакомую фигуру, присаживающуюся рядом на скамейку.

— Решила помимо травмированной ноги пневмонией обзавестись?

Голос у Дани был теперь привычно спокойным, сдержанным, в нем при желании даже можно было услышать нотки смеха, которыми он тщетно пытался ее подбодрить. Есеня едва ли удостоила его бесстрастным, лишенным эмоций взором, прежде чем вернуться к пустому созерцанию залитого дождем стадиона.

— Я же говорил, что не надо участвовать в стартах.

В ответ на его заявление послышался короткий, вымученный смешок.

— Да, это именно то, что мне сейчас требуется — еще раз послушать, что ты был прав, — Сеня одним движением сняла наушники, со злостью поджимая губы.

— Хотя можно сказать, что ты неплохо пробежала, — нехотя уступил он, — пятое место с отбитой ногой выиграть еще тоже умудриться надо.

— Давай мы просто перестанем это обсуждать, и я молча приму тот факт, что тебя надо было послушать, ладно? — с раздражением ответила Есеня. — Я рассчитывала на результат получше.

На короткий миг между ними воцарилась уютная тишина. Капли дождя медленно отбивали концерт на проржавевших перилах и деревянных лавках. Трагичное завершение неудачного дня.

— Ради чего все это? — раздался внезапный вопрос.

— Ты же сказал, что закроешь хвосты, если займу подиум.

Даня рядом напрягся и вперился пристальным взглядом в ее лицо, словно намереваясь прожечь в щеке дырку. От его тела волнами исходила досада и раздражение:

— И все? Ты ковыляла до финиша ради зачета?

— А ради чего еще? — с недоумением вспыхнула Есеня. — Не ради медали же, она мне даром не сдалась.

— Ну ты и дура, — тяжело выдохнул Даня, пряча лицо в ладонях, — я бы и так его поставил.

— Что?!

— Я же не монстр какой-нибудь.

Когда он собирался рассказать ей об этом? Как долго планировал мариновать, прежде чем с барского плеча проставил подписи в хвостовке? Есеня чувствовала, как вновь захлебывается в негодовании:

— Если бы ты сказал это до стартов, я бы и не побежала!

— Если бы я знал, что ты ради зачета додумаешь до такого, сказал бы заранее.

Есеня что есть силы зажмурилась и стиснула кулаки. Кажется, лишь это позволяло ей попросту не лопнуть от накативших чувств.

— Ты придурок, Миронов, — выдохнула она, наконец.

— Сама не лучше.

Невольно она прыснула от смеха. Как же все это было глупо — ее поведение, поступки, вся эта дурацкая ситуация. К уголкам глаз подступили слезы, даже дышать стало тяжело от накатившей волны веселя. Даня невольно улыбнулся в ответ. Конфликт себя исчерпал, внутри, наконец, стало спокойнее, буря из раздражения и нервозности отошла за горизонт.

Какое-то время так и сидели, не говоря друг другу ни слова, пока едва заметная дрожь Вишневецкой не переросла в настоящий тремор с потряхиванием плеч и коленок.

— Пора собираться домой, мы и так едва ли не последние отсюда уезжаем, — поставил перед фактом Миронов, невольно своей рукой нагревая бок Есени.

Ей ничего не оставалось кроме как согласиться с решением Дани и покорно выключить музыку на телефоне, окоченевшими пальцами тыкая по дисплею. Октябрь полноправно брал свое, кончились остатки лета и солнечного тепла и иссяк последний лимит на хорошую погоду. Теперь полным ходом началась подготовка к студеной зиме и долгое привыкание к лишней одежде на плечах.

Когда Миронов сжал ее покрасневшие пальцы между теплых, даже горячих ладоней, на миг отступила куда-то подавленность пополам с усталостью, сердце пропустило удар и возобновило ход уже быстрее, когда он выдохнул горячим паром на ледяную кожу.

— Я боюсь, что тебе не понравится поездка домой, — не утаивая расползающуюся лукавую улыбку, предупредил Даня.

— Почему это? — дрожащим от холода и интереса голосом спросила Есеня.

Вдалеке в этот момент словно по закону жанра замельтешила на самой периферии знакомая и до раздражения доводящая рыжая голова. Она что-то удрученно крикнула с другого конца стадиона и начала махать в попытках привлечь к себе внимание.

— К нам навязались попутчики, — удостоил ее кратким объяснением Даня.

— Не, — протестующе затрясла головой Есеня, — не-не-не, я с этой тварью не поеду, я лучше с Зубковым в плацкарте.

— Они все полчаса назад на автобусе уехали, раньше надо было думать. К тому же, я обещал твоей матери лично отвезти и вернуть тебя назад. Не люблю, знаешь ли, не оправдывать женских ожиданий.

Сеню невольно вынудили подняться вслед за согревающей рукой Дани и обреченно волочиться следом по мокрым ступенькам вниз, сквозь стиснутые зубы проговаривая немые проклятия в сторону той твари, которая имела совести навязаться на бесплатную поездку в BMW.

— Может я все же догоню автобус? — с тающей на глазах надеждой простонала Есеня. — Нет? А может заставишь ее волочиться вслед за машиной на привязи?

Миронов предпочел не отвечать. Перспектива делить пространство не только с ним, но еще и с рыжей фурией, показалась Есене полнейшей катастрофой,