В ловушке - Вера Холлинс

Я проглотила большой кусок тоста с арахисовым маслом, наслаждаясь его богатым вкусом, за который можно было бы умереть. Я очень любила арахисовое масло, что даже в детстве хотела иметь гигантский склад с неограниченным запасом, чтобы я могла есть его каждый день до конца своей жизни.

— Ничего не могу с собой поделать. Ты знаешь, я не могу устоять перед сладким арахисовым маслом. — Я откусила еще. Ммм, как хорошо.

Когда я жевала, я прокручивала на своем телефоне комментарии к песне «Цепочки страхов». У меня уже было множество положительных реакций. Многие люди хвалили мой характерный голос и то, как я смогла вылить свою душу и заставить их чувствовать мою боль и беспомощность. Это дало мне огромный импульс.

— Моя новая песня получает позитивную реакцию, — сказала я маме.

Она прислонилась к кухонному острову, когда сделала глоток кофе.

— Я говорила тебе, что людям она понравится. Это очень эмоциональная песня. Хотя, она очень грустная и немного на темной стороне.

— Ага. Это точно.

Она положила палец на подбородок.

— Ты приковал меня к себе и привел меня к слезам. Ты не что иное, как цепочка страхов, — тихо сказала она, прочитав слова из припева. — Это происходит из твоего личного опыта?

Я опустила глаза и укусила тост, чтобы подумать некоторое время. Румяна на моих щеках не помогали.

— Нет, это просто случайный текст.

— Я понимаю.

— Я вернула свое внимание на свой телефон, но я ничего не видела, мой разум дрейфовал до предыдущего дня. С тех пор, как Блейк пропустил нашу отработку, я была вынуждена работать в одиночку, что было в десять раз лучше, чем делить с ним это изношенное пространство, но это означало, что я была наедине со своими мыслями. Всякий раз, когда я думала, что закончила с ним, я была свидетелем чего-то, что касалось скрытых уголков моего сердца, и начинался новый цикл желаний, сомнений и боли.

Мне не было жаль его. Я не должна была заботиться о его проблемах, не говоря уже о необходимости помочь ему каким-либо образом, но я не могла чувствовать себя иначе.

Когда я заполнила коробку пыльным оборудованием, я размышляла над его необычным поведением в офисе мистера Мейнарда и на этой лестнице, и я пришла к выводу, что он боится подвалов. Его страх был очевиден, когда мистер Мейнард упомянул подвал, а также когда мы туда добрались, и он врос на последней лестнице, как будто подвал был лавой, а он в ужасе от того, что сделает еще один шаг.

Его необъяснимый страх только добавил ему загадку и дал мне больше доказательств того, что он не такой неуязвимый, как кажется. Как бы я ни презирала его, я хотела протолкнуть его слои яда и гнева и посмотреть, что заставило его тикать. Я хотела увидеть его настоящего.

— Папа поговорил с твоим директором вчера.

— Он поговорил?

— Да. Он гарантировал, что школа работает над новой программой, которая накладывает более строгие наказания на проблемных детей.

Я закатила глаза. Для директора Андерса типично попытаться сохранить лицо после того, как таблоиды назвали нашу школу «логово хулиганов».

— Он даже подтвердил, что весь персонал пройдет обширную подготовку, чтобы научиться более эффективно справляться с хулиганами.

— Ух ты. Это настоящая утопия мам. Я навсегда откажусь от чизбургеров, если это действительно произойдет.

— Только время покажет, но в то же время убедись, что ты не в неприятностях, хорошо? Если кто-нибудь тебя преследует, сообщи об этом…

Я снова закатила глаза.

— Конечно.

Она потягивала кофе и посмотрела на свои часы.

— Мне нужно поторопиться, потому что у нас сегодня важная встреча.

Я хихикнула.

— У тебя всегда есть какая-то важная встреча.

— Вот так всегда случается, когда у вас есть пьяный местный певец, который не знает, когда закрыть рот. Так что теперь я должна устранить ущерб, контролируя ситуацию.

Меня преодолел приступ смеха. Я очень хорошо знала, чем занималась моя мама в ее пиар-фирме. Грязными вещами, которые она знала о некоторых из ее клиентов, можно было заполнить таблоиды в течение всего года.

— Верно. Прежде чем уйти, я хочу спросить тебя, ты получила какие-либо решения о приеме?

Кусок хлеба застрял в моем горле, и я начала кашлять. Это была не та тема, которую я хотела обсуждать рано утром.

Я получила несколько ответов, но как я могла сказать ей, что меня не волнует ни один из тех колледжей, в которые она и папа заставили меня подать заявку? Было только два ответа, которые действительно имели значение для меня, и они поступали из музыкальных колледжей в Хартфорде и Нью — Йорке. Я до сих пор не знала, как сообщить новости моим родителям.

— Да…

— И? Почему ты нам ничего не сказала? Каков ответ?

Я пожала плечами.

— Я хотела удивить вас? Я все еще жду некоторых ответов, но до сих пор меня приняли в три из них.

— Три? — Она сложила руки вместе, ее лицо была картиной радости. — О, Боже! — Через секунду ее руки закрыли меня в жестких объятиях. — Я знала это! Я так горжусь тобой, Джесс. Я знала, что у моей милой девочки все получится. — Она поцеловала макушку моей головы и с гордостью смотрела на меня. Это только заставило мою грудь болеть.

Я заставила себя улыбнуться. Я не могла сказать ей сейчас. Я не хотела, чтобы ее лицо падало с разочарованием.

— Ага.

— Мы должны отпраздновать! Я собираюсь позвонить папе и рассказать ему великие новости. Он будет в восторге! И подожди, пока я скажу твоим бабушкам и дедушке!

Я более широко улыбнулась, чувствуя, что залезла глубже в грязную ловушку без выхода. Мой живот заболел, когда я села в машину. Они никогда не примут мое решение поступить в музыкальный колледж.

Они никогда не думали всерьез о моей страсти к пению. Они были полны похвалы за мой голос и любили хвастаться этим нашим родственникам, но они никогда не рассматривали это как нечто серьезное. Папа однажды сказал мне, что пение не может оплачивать счета, и я должна быть реалисткой, утверждая, что стать адвокатом станет самой умной и самой ответственной задачей. Я никогда больше не упоминала, что желаю карьеры певицы.

Я припарковалась на парковке школы, когда пела вместе с радио, и была мгновенно успокоена из-за слов, выходящих из моего рта, и мне стало легче дышать. Я закрыла глаза и прислонила голову к подголовнику, гудя от энергии, когда я достигла высочайших нот. В этот момент