Мятежник - Вита Марли

меланхолии, мечтая о свободе. Думала о радостях, которые раньше виделись мне чем-то само собой разумеющимся. Мне не хватало солнца, капель дождя, разноцветной радуги, шелеста листьев, пушистого мха и ласкового ветра. Я рисовала в памяти картины прошлого, вспоминая лица, звуки, запахи и запавшие в душу слова.

Иной раз завидовала разведчикам, которых отправляли на поверхность. Они, подобно рыбе в реке, делали глоток воздуха прежде чем снова уплыть на глубину.

Я так же нуждалась в этом вздохе, хотя жизнь в подземелье отнюдь не была ужасной. Когда разжались тиски страха и притупились опасения, мои дни наполнились новыми мелочами, дарящими радость. По утрам мне нравилось наблюдать за школярами, днём учиться заклинаниям, а во время перерыва пить чай с Йоханом. Но самым особенным шармом были наполнены вечера…

Эолис стал моим личным оппонентом в вопросах высоко философских. Иногда его мнение совпадало с моим, но подчас он рассуждал совсем иначе. Его умозаключения казались ошеломительными, в искривлённой картине мира он видел свою истину. Когда я не понимала его и начинала спорить, дроу восклицал «Шавасх’арин!», что означало «Проклятые небеса!» и принимался объяснять мне, как маленькой.

После подобных дискуссий требовалась передышка и мы начинали болтать о чепухе.

— Скажи ещё что-нибудь на вольмондском, — подначивала я. — Что-то более длинное. Мне хочется понять, каков ваш язык на слух.

Эльф сидел, скрестив ноги, и я впервые близко увидела его стопы. Узкие, чуть вытянутые, аккуратные. Поёрзав, Эолис приосанился и гордо продекламировал:

Н'зет'лоривараун,

К'тикс'кала зан'атир,

Шара'нириэльт'эрталон,

Мелирил'корт'эль'фейт…

— И что это означает?

— Это поэма, — с самодовольным видом ответил дроу. — Стихотворение о двойственности нашего существования, о защитной дымке, которая нас окружает, о солнце, которого боимся, и в то же время о потенциале величия.

— Удивительно, как много ты знаешь! В Вольмонде мужчинам недоступно образование, но ты очень просвещён.

— Меня учили отцы втихаря от матери, — от похвалы дроу, кажется, возгордился ещё сильнее. — Они жили при старой власти, были образованы.

— При старой власти? — нахмурилась я. — То есть так было не всегда?

— Не всегда, — подтвердил он. — Женщины занимали и продолжают занимать главенствующее положение, мужчины носили и продолжают носить одежды, скрывающие лица, но раньше нам было позволено больше. Эльфы, несогласные с положением дел, существовали во все времена и в конце концов образовались группы борцов с… неравенством. Они называли себя «Отшельниками» и занимались примерно тем, чем занимаемся сейчас мы.

— Я читала краткую историю Вольмонда, — на этот раз знаниями захотелось блеснуть мне. — И знаю, чем закончилась их борьба.

— Разгромом, — добавил Эолис не без грусти. — После падения оппозиции, укрепилась власть архаичных политиков и мужчинам ещё сильнее урезали права.

— Они потерпели неудачу, но их дело живёт.

— Несомненно, — заверил дроу. — Мы учли ошибки прошлого, у нас больше сторонников, действуем мы, уж надеюсь, более осмотрительно. Но не грусти, — Эолис улыбнулся, заметив моё состояние. — Оставь прошлое в прошлом. Ты, кажется, хотела составить впечатление о мелодичности вольмондского языка? Так каков твой вердикт?

Искусно переведённая тема заставила меня улыбнуться в ответ.

— Толкование, которое ты привёл мне на всеобщем языке, прозвучало куда поэтичнее вашего квакающего наречия, — поддразнила я.

— Ах, квакающего! — скрестив руки на груди, эльф принял нарочито оскорблённый вид. — По-моему, кто-то не отличает жемчуг от гальки. Тогда прошу, продемонстрируйте, Гвилисс Торальфин, красоту ливенорского говора.

Хихикнув в ладошку, я так же приосанилась и прочитала нараспев короткий отрывок из «Книги звёзд».

— Лариндэ оринге, байилле олоссэ наллоним лима.

— Ну и? — послышался демонстративный фырк. — Что означает это ваше слащавое «лалалэ»?

— «Прощай, прекрасная моя, пусть сияющая звезда ведёт тебя».

Эолис закатил глаза, но тут же рассмеялся, заразив меня своим весельем. Мы долго хохотали, перебрасываясь глупыми шутками и пародируя друг друга. В такие моменты я забывала о своем заточении.

Смех мой быстро прекратился, когда дроу бросил как бы между делом:

— Ах, да, Гвилисс, должен предупредить тебя. Завтра я покину подземелье. Во время моего отсутствия жильё остаётся в твоём полном распоряжении.

Эолис посерьёзнел, в его глазах не осталось проблеска былого ребячества. Исчезла улыбка и с моего лица.

— Наверх? — единственное, что спросила я. — На поверхность?

— Да, — согласился он, заворачиваясь в войлок.

— Надолго?

— Не знаю.

Почему-то в душе зашевелилась паника. Присутствие Эолиса рядом давало ощущение безопасности, никто из мятежников ни словом, ни взглядом не вырызил презрения.

Но что будет с лагерем в отсутствие руководителя?

Заволновавшись, я задала единственный вопрос, который хотела задать тысячу раз.

— Тогда… может… ты отпустишь меня домой?

Дроу замер и посмотрел на меня таким — таким! — взглядом, что я, вякнув глупость, успела пожалеть.

— Нет, — подтвердил он мою догадку. — Пока нет. Ты не пленница, Гвилисс, но сможешь вернуться к своему послу-менталисту, когда будешь готова. Не раньше.

Загадочный ответ не принёс ясности. Зато оттенок ревности в тоне командира улавливался без труда.

Глава 20

Эолис

— Поедем на лошадях, — командир передал поводья Юану. — прибудем в Третий, оставим животных, дальше отправимся на своих двух. Оассис, — кивнул на товарища, — остаёшься за главного. Лагерь на тебе и за гостьей из Ливенора присматривай.

— Добро, — махнул Оассис. — Возвращайтесь. Живыми и с реактивами.

— Как пойдёт, — взобравшись на лошадь, Эолис оглянулся.

Гвилисс молча провожала его. Стояла у порога жилища, кутаясь в шаль, и робко махала рукой. От этого жеста сердце защемила тоска. Наверное, раньше она точно так же каждый день провожала своего ливенорского мужа.

Вот ведь счастливчик!

Дроу кивнул эльфийке на прощание и, едва часовые открыли ворота, покинул подземный город.

Путешествие по сети тоннелей повергало Эолиса в уныние. Сплошные шахты, подпорки, иногда пещеры и тропы, выдолбленные в скале, но по большей части один и тот же пейзаж. Этот способ передвижения был относительно безопасным: ни браконьерш, ни королевского патруля, ни ищеек канцлера. Зато ядовитые пауки, рыщущие по тропам в поисках добычи. Эолис, опытный следопыт, замечал их издалека и обходил стороной места гнездования.

— Ты хочешь привести их в лагерь? — имея ввиду грядущее рандеву с дриадами, спросил командира Юан.

— Нет, упаси Богиня, — отозвался эльф. — Встреча назначена у старого храма.

— Они — наёмницы, — Юан недоверчиво помотал головой. — Им могли заплатить за твою голову, а ты идёшь на поверхность без охраны.

— Я еду с тобой, мой друг, — командир слабо улыбнулся. — И мы отправились в Третий. Он находится под забытым Полнолунием поселением, местные жители лояльны к нам, лагерь оснащён слабо. Если почувствуем подвох — отступаем. В крайнем случае эти дамочки будут погребены под руинами.

Лошади шли ровно, под копытами перекатывались камни, звук шагов отражался от стен и потолка. Мыслями эльф возвращался