Сопротивляться бессмысленно - Юлия Резник

всегда начеку. А здесь абсолютно расслаблен. Из-за чего складывается ощущение, что ему не впервой бывать на мероприятиях вроде этого и вести беседы с пожилыми дамами в бриллиантовом обвесе стоимостью с эту квартиру!

Время тянется вишневой смолой. Я увязаю в своих мыслях, страхах и ревности, на которую, наверное, не имею права. Ведь что бы ни происходило между нами, Леша ничего мне не обещал. Я вряд ли подхожу на роль его женщины. И то, что я вообще об этом думаю, после всего что произошло, глупо. Мне бы сосредоточиться на угрозах Тегляева, мне бы придумать, как себя обезопасить, или хотя бы заняться работой, разобрав, наконец, поступившие на волне хайпа рекламные предложения в почте, а у меня на уме один Багиров! И это так глупо, боже!

Наконец, ближе к ночи в замке проворачивается ключ. Я несусь в прихожую, не в силах притворяться, что не ждала его. Леша выглядит немного дерганым. Я замираю в догадках, что бы это могло значить.

— Все хорошо?

— Да. Светка согласилась встретиться завтра после обеда.

Интересно, что он ей предложил взамен этого? — мелькает ревнивая мысль, за которую мне тут же становится стыдно. Я закусываю губу, комкая в руках рукава одолженной у Леши без спросу толстовки. Он и в ней был невероятно красив, но в этом костюме, чёрт бы его побрал, Багиров выглядит совершенно умопомрачительно. Уверена, что это подметили все женщины на той вечеринке.

— Хорошо, — замечаю я, делая все, чтобы мой голос звучал нормально.

Лёша кивает. Проходит вглубь квартиры, снимая по ходу пиджак. Отмечаю написанную на его лице усталость. Какую-то странную задумчивость и озабоченность, из-за которых мне не хочется задавать ему лишних вопросов.

Он бросает взгляд на часы и стаскивает их с запястья.

— Черт, начало третьего!

— Да, поздно.

— Нам, наверное, надо обсудить, что говорить Светке, а что не стоит, но это уже завтра.

— Как скажешь, — шепчу и, собравшись с духом, подхожу ближе.

Лёша поворачивается к кухонной стенке, наливает себе воды. Я замираю за его спиной, глядя, как перекатываются мышцы под его белоснежной рубашкой. Несмело приближаюсь еще на шаг и осторожно обнимаю его сзади, касаясь щекой лопатки.

— Эй, ты чего? — Багиров кажется искренне удивленным, когда поворачивается ко мне, чтобы перехватить инициативу. И вот как ему объяснить? Покачав головой из стороны в сторону, встаю на носочки, потому что только так могу дотянуться до его шеи, куда мне по-детски хочется уткнуться носом. Встаю, да, и отшатываюсь, ведь Леша насквозь пропитался приторным женским парфюмом.

Мои руки сжимаются в кулаки. Во мне просыпается истеричная вздорная баба, и как ее опять усыпить, я не знаю! Не зря, наверное, говорят, что можно вывезти девочку из деревни, а деревню из девочки — нет. Я понимаю, что не имею никакого права на это, но, господи, мне хочется визжать «мое!» и кусаться. Хочется поехать к этой Светке… или кто там еще на него вешался, и вцепиться гадине в наращенные волосы! Но я каким-то чудом держусь.

— Да что с тобой? Какие-то новости из дома?

Трясу головой. Дескать, нет! Но глаз не открываю, более того — почти не дышу!

— Тогда я в душ.

Слава богу! Это хорошо, это вот вообще не помешает. Заставляю себя разжать скрюченные пальцы и отступить, выдавив неестественную улыбку.

Пока Леша моется, я себя ругаю за абсолютно идиотское поведение. Мало мне проблем? Надо еще тут, да, поиметь геморрой? Нет, это точно клиника. Посттравматический синдром. Или как называют ненормальную привязанность жертвы к своему спасителю? Ну не могла же я в него так быстро втрескаться. Я до этого вообще никогда не влюблялась. Вот чтобы серьезно, школьные симпатии здесь не в счет.

А ведь я мечтала… Когда Тегляева со мной делал это… Я мечтала о том, как оно будет, когда по любви. И только эти фантазии, вероятно, и позволяли мне мириться с происходящим. Реальности не существовало в те моменты. Это был просто сон…

Растерянно тру лицо. Надо узнать, как он ко мне относится. Ну, в смысле, кто я для него? Чувствует ли он ко мне хоть что-то, кроме жалости? А если так, спросить, было ли у него что-то… с кем-то. Без претензии. Просто дать понять, что мне это не нравится. Вот только… я, наверное, сама виновата, да? Он же хотел, а я его обломала в самый неподходящий момент. Какому мужчине это понравится? Получается, мне и предъявить ему нечего.

Как сложно! И ничего непонятно.

В попытке отвлечься утыкаюсь в телефон. В мессенджере куча непрочитанных сообщений. Тычу на первый попавшийся контакт и замираю, как кролик перед удавом. На кружочке в Телеграм… Тегляев. Точнее, самая его ненавистная часть, которую он месит в огромном кулаке, приговаривая, что сделает со мной, когда доберется.

Я немею от ужаса. К горлу подкатывает тошнота. И мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы с ней справиться. Как мне это развидеть, а? Как забыть? Казалось бы, я терпела гораздо худшие вещи, но тогда это был мой сознательный выбор. А сейчас меня словно опять изнасиловали.

Вырубаю экран, будто этим выключу всё: страх, стыд, навязчивую тревогу… Но мне чудится, что телефон пульсирует, как живая рана. Брезгливо отбрасываю его от себя, а потом еще и накрываю подушкой.

Господи… Надо как-то перезагрузиться. Надо что-то сделать. Что-то, что вновь вернет мне чувство контроля. Иначе я просто не выдержу.

В ванной шумит вода. Я слышу, как Леша закрывает кран, как хлопает дверца шкафчика, как он выходит — и мое сердце начинает стучать чаще. Он неторопливо идет по коридору и останавливается, увидев меня. На нём полотенце — и ничего больше. Волосы ещё влажные, а от тела пахнет мятой и чем-то, что у меня теперь всегда будет ассоциироваться с чувством защищенности и покоя.

Он выглядит уставшим. Настороженным. Словно тоже чего-то ждал. Я подхожу к нему и осторожно руки касаюсь.

— Всё в порядке? — спрашивает он.

Я не отвечаю. Только прижимаюсь к нему тесней. Багиров удивляется, но гладит меня по спине.

— Эй, ты чего? Саби? Он опять тебе, что ли, наяривал?

Господи, откуда он… нет! В этом я не могу признаться. Это такая грязь…

— Нет, все хорошо. Я просто соскучилась, — шепчу, потянувшись за поцелуем.

Багиров медлит, чувствуя, что что-то не так, но сдавшись под моим напором, отвечает. Сначала осторожно, потом всё смелее. Его ладони ложатся на мою талию, сдвигают тонкую ткань, и я замираю. Потому что всё неправильно. Потому что маленькая напуганная девочка внутри