Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева

Хотя за дело получил. Видел же, что у старшего кхассера нешуточный интерес к той девчонке из долины, и все равно полез. Потому что любопытно, потому что необычно, потому что просто захотелось. Вот за это «захотелось» теперь и расплачивался порванными крыльями. Потом еще пришлось извиняться и отдавать половину найденного зимой аракита.

Впрочем, обиды на Хасса он не держал. Сам ошибку допустил – сам и расплатился. Все честно. Только вот дорога через весь Андракис от этого веселее не становилась.

Он мечтал вернуться домой, смыть с себя пыль дорог, потом хорошенько выспаться на гладких, чистых простынях… но, увы, Вейсмор встретил его целым ворохом проблем. Будто все только и ждали, когда кхассер вернется, чтобы свалить на него все свои хлопоты.

Остатки припасов и дыра в крыше, новые чаны для сыра и расширение возделываемых полей. Отчеты управляющего замком, казначеев, купцов, главного конюха и оружейников. Все это требовало его неотложного внимания. Весь день он провел в главном зале, восседая на месте законного хозяина города, старательно кивал и пытался не зевать. После главных отчетов Брейр уже был готов сбежать к себе, но потянулись простые люди со своими простыми проблемами. И снова ему пришлось слушать, разбираться, поддерживать и утешать.

Порой быть кхассером так утомительно! На службе у границы с Милрадией и то проще – делай, что положено, и никаких вопросов.

Ближе к вечеру он угрюмо смотрел на каждого, кто проходил в двери зала. Его ответы становились все более отрывистыми и резкими, настроение падало. Спустя еще некоторое время Брейр решил, что с него довольно, и что послушать об украденных волками телятах он сможет и завтра.

– На сегодня хватит, – строго произнес он, и народ тут же притих.

И только Лука, молодой кузнец из деревни, смело выступил вперед.

– Простите, кхассер, – он неуклюже, по-простому склонил голову, – дело у меня важное…

– До завтра потерпит?

– Никак нет, – верзила отчаянно затряс головой.

Брейр тяжко вздохнул и измученно потер шею. У него уже не было ни сил, ни терпения. Хотелось отдохнуть с дороги и наконец поесть. Нормальной еды, а не того варева, что давали в постоялых дворах. Но кузнец никогда проблем не доставлял и на поклон ранее не ходил, поэтому прогонять его было неудобно.

– Этот последний, – едва различимо произнес он, обращаясь к Кайрону, – остальных отправляй. – И пока его управляющий выдворял всех страждущих из зала, Брейр устало обратился к кузнецу: – У тебя-то что стряслось?

Здоровенный детина смущенно заулыбался, потом набрал полную грудь воздуха и на одном дыхании выпалил:

– Жениться хочу!

– Похвально, – хмыкнул кхассер, – счастья вам, здоровья, всяческих благ и… чего там еще желают?

– Мне будет достаточно вашего разрешения.

– При чем здесь я? У отца ее спрашивай.

– Она не местная… И не свободная… Без вашего разрешения никак.

Не скрывая недоумения, Брейр посмотрел на своего помощника. Неужели в его отсутствие рабов притащил? Несмотря на запрет?

Кайрон только руками развел, мол, не понимаю, о чем речь.

– Кто твоя избранница, кузнец?

– Самая прекрасная девушка на свете, – этот дурной снова растекся в блаженной улыбке влюбленного идиота.

– Чудесно. Имя!

– Никуся.

– Кхм…

– Ника! – тут же исправился Лука. – Доминика.

В памяти кхассера не всплыло ни одной девушки с таким именем. Зато Кайрон нахмурился:

– Это та, что с травницей живет?

– Она самая, – кузнец счастливо закивал, – они со старой Нарвой по полям ходят да травы…

– Так… Погоди. Стоп. Стоп! – Брейр прервал восторженный поток. – Ты говоришь о той… девушке, которую я прошлой осенью привез?

– Да. У нее еще нити серые на руках, поэтому и не может сама ответ мне дать. Очень прошу, разрешите жениться. Сил моих нет как люблю ее.

Брейру показалось, что он окончательно перегрелся и слышит какой-то лютый бред.

– Красивая? – мрачно уточнил он.

– Самая.

– Жениться хочешь?

– Только на ней.

Кхассер скрипнул зубами. Похоже, мерзавка из Шатарии как-то смогла запудрить голову этому бедолаге. Наверняка зельем приворотным напоила, раз этот блаженный не замечает ни зелени, ни лягушачьей кожи!

Брейр разозлился.

– Привези ее сюда! Немедленно! – отправил управляющего за зеленым убожеством, а потом перекинулся на Луку: – А ты жди здесь! Понял?

Кузнец торопливо поклонился и отошел к той лавке, на которую ему указали.

– Следующий! – гаркнул Брейр, уже забыв, что хотел всех разогнать.

Эта «невеста» из Шатарии его по-настоящему разозлила.

За время отсутствия Кайрона кхассер успел принять еще пятерых страждущих. Он сидел словно на иголках, с каждым мигом накручивая себя все сильнее. Люди это чувствовали, поэтому подходили к нему с опаской, быстро излагали суть проблемы и торопливо уходили. Вскоре очередь сама рассосалась – кто-то решил, что не очень-то и нуждается и может подождать, у кого-то срочно появились дела. На самом деле они все просто не выдерживали, потому что находиться рядом с разъяренным зверем тяжело. Янтарные глаза, подернутые тьмой, пугали даже самых смелых, и только Лука терпеливо сидел на лавке, ожидая свою ненаглядную.

Вскоре зал опустел. В нем остались только усталый, раздраженный до невозможности Брейр и молчаливый кузнец. Исподлобья наблюдая за этим простофилей, кхассер задумчиво крутил серые нити на запястье. Он уже свыкся с ними и даже не замечал, хотя поначалу был готов оторвать вместе с руками. О самой «невесте» за месяцы, проведенные вдали от Вейсмора, он благополучно забыл. Ну, ходит где-то по лесу зеленое нечто, лосей своей красотой пугает. Подумаешь.

И уж он точно не ожидал, что она посмеет выкинуть такое! Обманом мужика приворожить да еще подослать его с просьбой о женитьбе. В том, что это Ника подбила горе-жениха прийти сегодня и попросить ее руки, Брейр не сомневался. У самого кузнеца на это ума бы не хватило.

Вот только вопрос: как она умудрилась его уговорить, если ничего, кроме стонов и мычания, выдать не могла? Это был интересный вопрос. И над ним кхассер размышлял вплоть до момента, как из коридора донеслись звуки шагов. Одни – жесткие и уверенные, другие – торопливые, сбивающиеся, едва слышные.

Вскоре двери распахнулись, и в зал вошел Кайрон, под руку тащивший Нику. Она была замотана в плащ так, что даже носа в прорези не было видно. Все такая же нелепая, неуклюжая, раздражающая.

При ее появлении Лука тут же вскочил на ноги и ринулся к ней, но резкий оклик кхассера вкупе с черным взглядом заставили его остановиться.

– Стой, где стоишь! – прорычал Брейр, поднимаясь.

Он чувствовал страх. Дикий, почти безудержный, побуждающий зверя