Пропавшая невеста - Маргарита Дюжева

В ванне она пробыла долго. Намыливалась то одним отваром, то другим до тех пор, пока кожа не начала скрипеть, а пальчики не сморщились, как перезревшие ягоды. Перебирала свою темную гриву чуть ли не по волоску. Наконец, нормально почистила зубы! Мятным порошком и щеткой с шелковыми ворсинами, а не разлохмаченным кончиком ивовой палочки, как это делала у Нарвы.

Да она такой чистой еще ни разу не была с того момента, как покинула стены гимназии Ар-Хол!

Распаренная и до невозможности счастливая, Ника закуталась в слишком большой для нее халат, замотала волосы полотенцем и наконец подошла к зеркалу. Теперь можно было любоваться и на румяные щеки, и чистые руки без темных ободков под ногтями, и на чистые волосы…

– Я и не знал, что девицы из Шатарии так любят рассматривать себя, – раздался насмешливый голос за спиной.

Если бы от стыда можно было провалиться сквозь землю, Ника бы непременно так и сделала. Подумать только! Он посмел заявиться в купальню, а на ней даже белья нет!

– Что ты здесь делаешь?! – вскрикнула она, торопливо затягивая пояс на халате еще сильнее, и отошла на другой конец ванной комнаты.

Этот жест вызвал у кхассера глухое раздражение. Брейр не привык к тому, что от него шарахались. И уж тем более не привык к взглядам, от которых ломит где-то между лопаток.

– Проверял.

– Не стала ли я опять зеленой?

– Смогу ли я переместиться к тебе, как это обещал смотритель в Наранде.

Он хмыкнул и задумчиво потянул нить на своем запястье. Занятная магия, непонятная. Но определенно работает.

Ника возмущенно зашипела:

– То есть ты теперь можешь вот так… без спроса…

– Всегда мог.

Это просто невыносимо. С такими способностями от него вообще нигде не укрыться.

– Я хочу уйти из замка, – порывисто сказала она.

– Нет, – кхассер оттолкнулся плечом от косяка.

– Не подходи ко мне!

В голосе столько ужаса, что остановился, едва сделав первый шаг.

– Я не собираюсь тебя хватать и принуждать к чему бы то ни было. – Не поверила. По глазам видел, что не поверила. Скрипнул зубами и отступил: – Я просто хотел посмотреть на тебя поближе.

После того, как в зале сорвал с ее головы капюшон, Брейр уже не мог думать ни о ком другом. Ему хотелось рассмотреть ее, потрогать гладкие темные волосы, еще раз прикоснуться к птице, разметавшейся на ее плече. Имел полное право, ведь высшая из Шатарии принадлежала ему.

Сдержанностью кхассер никогда не отличался, но сейчас от дальнейших действий его остановил ее взгляд. Полный ненависти, презрения, а еще страха, который она так отчаянно пыталась скрыть.

– Незачем на меня смотреть!

– Вот это уже я буду решать, – снисходительно усмехнулся.

Доминике очень хотелось запустить в него банкой с вонючим маслом от мозолей или макнуть носом в грязную воду. Макнуть и удерживать под водой, чтобы не вырвался.

Янтарные глаза сузились. Он наблюдал за ней, слизывал эмоции, ловил взгляды, не понимая, что чувствует сильнее: раздражение от того, что девчонка смеет перечить, или восхищение – по той же причине. Мало кто осмеливался спорить с кхассерами. потому что одного взгляда достаточно, чтобы причинить невыносимую боль и сломать. Их сила невероятна, ярость безгранична, воля непререкаема.

А эта девчонка стояла перед ним, как нахохлившийся воробей, и гневно сверкала синими глазами. Забавная. И смелая.

Он принюхался. Жадно вдохнул ее запах, который не могли скрыть ни душистое мыло, ни благовония. Сладко. Зверь внутри заворочался, с интересом присматриваясь к новой игрушке.

Доминика едва дышала. Она видела, как меняется выражение его глаз, а кошачьи зрачки то становятся узкими прорезями, то жадно расширяются, перекрывая всю радужку. Чувствовала, как в воздухе вибрирует его интерес, и боялась пошевелиться. Потому что на каждое ее движение он подбирался, как хищник, из засады наблюдавший за жертвой.

– Ты можешь просто уйти? – прошептала она.

– Я только пришел, – уголки губ поднялись в едва заметной усмешке.

– Уйди, пожалуйста.

Просьба получилась такая отчаянная, что царапнула что-то внутри. Брейр нахмурился. Его любопытство разгоралось с каждым мигом все сильнее, но пугать и без того перепуганную высшую ему не хотелось. Она от него никуда не денется. Так зачем торопиться?

– Я дам тебе время привыкнуть и освоиться.

– Я освоилась. В лесу. Отправь меня туда!

– Нет. – Снова отказ. В этот раз еще более холодный и уверенный. – Ты останешься здесь.

– Но я не хочу.

– Ника, – он подошел ближе и все-таки прикоснулся. Теплыми, чуть шершавыми пальцами взял ее за подбородок, не позволяя отвернуться, и заглянул в глаза, – я хочу, чтобы ты знала. Мне жаль, что наше знакомство получилось таким… нелепым. И я постараюсь исправить то, что наговорил тебе в прошлый раз. Но если натворишь глупостей – накажу.

Ника не шевелилась, как завороженная глядя в звериные глаза. Сердце неистово грохотало, и он это слышал. Каждый удар, каждый надрывный вдох.

– Ты ведь не станешь творить глупости? – спросил с нажимом, сильнее сдавливая ее кожу пальцами. – И мы подружимся?

Она не могла ничего не ответить, потому что горло перехватило от волнения и снова, кроме мычания, ничего не удавалось выдавить.

Но ему и не нужен был ответ. Он все прочитал в широко распахнутых синих глазах.

Ни черта они не подружатся. Высшая его терпеть не могла. Ничего. Привыкнет. А если нет – ей же хуже. Молодой кхассер никогда не отличался терпением.

Он разжал пальцы, отпуская ее, и Ника тут же отскочила на несколько шагов в сторону. Синие глаза настороженно блестели, она будто ждала, что он снова на нее бросится.

– Ужин уже готов, – произнес он ровно, будто внутри и не кипело.

Злился. Не мог понять на что именно, но злился.

– Я не голодна.

– Зато я голоден, – в голосе холодное предупреждение, которое Ника снова проигнорировала.

– Уходи. Мне надо одеться.

Кхассер хмыкнул и подошел к ее платью, лежавшему на полу невзрачной кучкой.

– В это? – насмешливо изогнув бровь, двумя пальцами поднял тряпку и протянул Нике.

Она сердито сверкнула глазами и попыталась забрать, но Брейр ловко отвел руку в сторону, не позволив прикоснуться.

– Даже бродяги одеты лучше.

– Меня все устраивает!

Эта одежда была ее щитом, защитой от особо любопытных. Кого интересует нищенка из леса? Правильно, никого.

– Меня нет, – он сжал платье в кулаке, – в рванине ты ходить не будешь.

Наверное, Доминика должна радоваться тому, что его беспокоит, во что она одета и что ела на обед. Но