Вторая жена. Ты выбрал не нас - Оксана Барских

Саид на этот раз не пошел вслед за нами. Не останавливал нас.

Дом, который он купил для нас, когда мы только поженились, находился неподалеку, так что довольно скоро мы оказались во дворе, и я смогла закрыть ворота, чувствуя, что они отсекли меня от неприятных личностей. Словно я оказалась под защитой родных стен.

На удивление, внутри я обнаружила свою машину, но лишь хмыкнула, что Саид, даже думая о том, что я изменница и гулящая женщина, всё равно озаботился, чтобы вернуть мне автомобиль, который остался у родителей. Либо не захотел терять деньги, пришла мне в голову и эта мысль, но я не стала на этом циклиться.

Мне срочно нужна была передышка, ведь за все эти дни я успела настропалить себя и разворошить весь спектр чувств в себе до такой степени, что мне было уже просто тяжело дышать.

– Мама? – в легком страхе спрашивает меня Амина, когда мы оказываемся дома, и она ощущает себя здесь куда более уверенно, чем в гостях.

Для нас обоих этот дом крепость, и это единственное, за что я Саиду если не благодарна, то хотя бы полна признательности, что он не привел сюда беременную Инжу. Ее нога не переступала порога этого дома, а у Гюзель Фатиховны не было привычки часто посещать нас, так как она любила командовать невестками на своей территории. Так что несмотря на мои страхи, которые терзали меня, во мне нет отвращения или отторжения, когда я касаюсь родных стен и мебели, словно они наполняют меня силой, которой мне всё это время не хватало.

Я держу в голове мысль о плане, в котором нам с дочкой так или иначе придется оставить жилье Саиду, но это будет нескоро, иллюзий я не питаю.

– Да, звездочка моя? – улыбаюсь я Амине и ставлю перед ней печенье и стакан теплого молока. Себе же наливаю ароматный чай, по которому скучала, и даже ненадолго прикрываю глаза. Неописуемое блаженство находиться на собственной кухне, где я сама всё обставила с такой любовью, что было бы жаль отдавать свой дом второй жене мужа.

– Папа теперь будет жить с той пузатой тетей? – спрашивает Амина, и я еле сдерживаю тяжкий вздох.

У меня было несколько дней, чтобы придумать, как успокоить дочку, но никаких идей в голову до сих пор так и не приходит. Я верчусь вокруг своей оси в одном кругу, никак не могу сдвинуться с мертвой точки, и от этого внутри всё кипит от негодования и отчаяния, но и поделать с этим я ничего не в силах.

Пока мы были в гостях у аби и бабая, Амина отвлекалась на скот, новую местность и новых людей, с которыми ее познакомил бабай, она, казалось, позабыла о причинах, по которым мы уехали из города, но когда мы возвращаемся, она снова видит, что отец, как раньше, не спешит ее обнять и подбросить вверх на своих сильных руках, а отстраняется, увеличивая между ними дистанцию.

И если теперь после ложного теста ДНК мне всё становится понятно, то вот ей этого объяснить я не смогу. Не говорить же ребенку о том, что отец считает ее не своей дочерью, а чужой. И держит возле себя лишь потому, что ему гордость не позволяет прогнать нас с позором из дома, ведь тогда ему придется выглядеть в чужих глазах мужчиной, которому жена не просто наставила рога, а еще и родила ребенка от любовника.

Что-то подсказывает мне, что он не отпустит нас, пока не узнает, кто отец Амины. Не понимает, что кто-то его гнусно обманул с этим тестом, и я не удивлюсь, что это происки Гузель Фатиховны. Но если это она, то почему до сих пор молчит? Она бы первая кинула в меня камень, крикнув, что я грешница.

– Да, звездочка моя, папа теперь будет жить в другом доме, но нам ведь и вдвоем хорошо, правда? – выдыхаю я и улыбаюсь дочери, стараясь не показывать, как мне тяжело даются слова. Я совсем не представляю, как дальше сложится наша жизнь, оттого мне и страшно, но я не имею права ни на страх, ни на ошибку. В первую очередь, я мать, которая должна позаботиться о благополучии своего ребенка.

– Папа будет приходить, когда у него не будет работы, он тебя любит, – к концу мой голос звучит неуверенно, так как врать мне претит, но не могу же я сказать ей, что не знаю, увидит ли она Саида, как своего отца, вообще.

– Пусть вообще не приходит! – бурчит Амина, допивает молоко, отчего над ее губой возникают молочные усы, и уходит.

Я хочу ее догнать, но интуиция шепчет оставить ее в покое. Она ведь похожа на меня, так что ей нужно побыть одной, чтобы выплакаться и успокоиться.

Я же остаюсь со своими мыслями наедине.

Снова возвращаюсь к воспоминаниям о том, что произошло между мной и Саидом.

Первый порыв, который возникает после того, как он в лицо тыкал мне сделанным тестом, который показал, что Амина не является его дочкой, это доказать ему, что это ложь, что он должен сделать еще несколько тестов в разных клиниках, ведь врачи могли и ошибиться, но я искореняю эту мысль на корню, когда вспоминаю внушительный живот Инжу, у которой уже наверняка идет третий триместр.

Не имеет значения, что думает Саид. Это не меняет того факта, что он мне изменил. Даже если я сделаю всё, чтобы доказать, что Амина – его дочь, в чем я не сомневаюсь, Инжу с ее ребенком уже никуда не денутся.

И чем больше я думаю обо всей этой ситуации, тем сильнее укрепляюсь в мысли, что оно и к лучшему.

Раз Саид считает, что Амина – не его дочь, то с легкостью отпустит нас, когда я подам на развод. Не станет претендовать на нее. А даже если захочет насолить, то я сама расскажу всем о результате этого теста на отцовство.

“Пришли мне результаты, пожалуйста,” – пишу я ему насилу, чтобы на руках у меня было доказательство, которое перечеркнет его претензии на нашу дочь.

Нет.

В ту самую минуту, когда он засомневался, что она его, он и потерял право называться ее отцом. Так что я заталкиваю стыд