Вторая жена. Ты выбрал не нас - Оксана Барских

– Сразу после отключения электричества нужно отключить котел от розеток, Дилара. Иначе дом может взлететь на воздух.

Вспоминаю предупреждение Саида и холодею.

В голове начинают вертеться пугающие мысли, но подумать об этом я не успеваю. В этот момент открывается входная дверь, открытая вторым ключом, и внутрь входит Саид.

Я уже было хочу сказать ему об отключении электричества, как вдруг из-за его спины появляется Инжу, цепко оглядываются помещение в поисках меня.

Она подбоченивается, и меня едва не разбирает истерический смех от того, что она следует за Саидом, как коршун.

– Нужно отключить котел от розеток и проверить, что не так со светом, Саид, – говорю я, не собираясь терпеть его дольше положенного, а сама наблюдаю за Инжу, чье присутствие мне неприятно.

Не рассматривай я ее, может, не увидела бы, как вдруг на ее лице мелькает страх. Она отступает, будто о чем-то вспомнив, и начинает как-то воровато оглядываться по сторонам. А у меня возникает нехорошее предчувствие, что она ко всей этой ситуации как-то причастна.

Глава 15

Пока Саид уходит на улицу, так как котел расположен в котельной, откуда отдельный вход с заднего двора, Инжу остается в доме со мной и Аминой. Дочке я даю печенье и не холодный сок из шкафа, отправляя ее сидеть за столом при свете свечей и с телефоном, чтобы ей было чем заняться, а сама остаюсь в гостиной с Инжу.

Не хочу, чтобы дочка слышала, о чем мы будем говорить. Желания проводить время с Инжу у меня нет, но я не сомневаюсь, что он обязательно скажем что-то неприятное, желая ужалить меня и причинить боль.

Я и не знала, что она превратится в такую гадюку. Если бы знала, не дружила бы с ней, но прошлого не воротить, так что я стараюсь не думать о прошлом. Особенно о том времени, когда я считала ее довольной близкой подругой.

– Тебе пора домой, – насмешливо произношу я, решая не тушеваться.

Это мой дом, и Инжу здесь даже не гостья. Ее никто не звал, и делать вид, что всё в порядке, я не собираюсь.

– Я сама решу, что мне делать. Не смей мне указывать! – шипит она, но меня ее грубый тон не трогает.

Она даже переодеться не успела, стоит передо мной в одной пижаме и шубе, лохматая спросонья, но всё равно качает права, едва ли не уперев руки в бока. Напоминает мне в этот момент свекровь, а не молодую девчонку. Так вот наверное почему Гюзель Фатиховна так полюбила ее, увидела в ней себя.

– Обувь сняла, или вон пошла! – цежу я сквозь зубы, увидев ее в грязных уггах, снег с которой плавится прямо на мой пол.

– Не переломишься, уберешься за мной, – ухмыляется Инжу и делает шаг вперед, вставая прямо на ковер.

Перед глазами встает красная пелена, и я хватаю ее за плечо, толкая к двери и не собираясь терпеть оскорбления в собственном доме.

– Ты кем себя возомнила? Решила, раз теперь женушкой Саида стала, можешь и мной помыкать? Видимо, забыла свое место?

В этот момент я остро жалею, что мы не из тюркского народа, где принято делить жен на старшую и младшую. Первая всегда имеет больший вес и почет в семье, руководит ею в отсутствие мужа. Мы же с Инжу как бы равны, но она считает иначе, так как носит под сердцем наследника. Буквально тычет меня этим в лицо, желая унизить еще сильнее, чем прежде.

– Скоро у меня родится сын, Дилара, и посмотрим, как ты запоешь. Если не станешь меня слушаться, то я быстро сделаю так, что твоя дочка станет никем в семье Каримовых. Ты же не хочешь оставить доченьку без поддержки, м?

– Закрой свой поганый рот и пошла вон. Тебя никто не звал, а раз ты так неуверенна в себе и боишься потерять Саида, жди его на улице. Как там говорят у тюрков? Старшая жена – приказ бога, младшая жена – хвост собаки. Вот и подождешь около будки, как псина, где тебе самое место.

Я никогда не позволяю себе так грубо и неуважительно общаться с людьми, как бы сильно они мне не нравились, но что толку вести себя, как нормальный член общества, если тебя не только оскорбляют в лицо, но еще и плюют в душу, желая задеть и дочь?

Последние дни, где всё встает на свои места, я остро понимаю, что только я могу теперь позаботиться о себе и дочери, а значит, пора менять свой покладистый характер и становиться волчицей. До этого мне еще далеко, так как менять привычки, вбитые в тебя с детства, тяжело. Особенно когда находишься в среде, где женщина должна быть хранительницей очага во что бы то ни стало, даже терпеть похождения мужа и унижения от его семьи.

– Руки убери! Я беременна вообще-то! – визжит Инжу, когда я тащу ее на буксире к выходу, пока она сопротивляется и упирается ногами в пол.

Будь моя воля, я бы с удовольствием дала ей пинка под зад, открыв дверь, чтобы она упала в снег лицом, пропахав телом утоптанную грязную землю, но она никогда не забывала о том, что она на сносях.

– И что? Не хрустальная, не сломаешься. Мне до твоего положения нет никакого дела, Инжу, и пора бы тебе уяснить, что я тебе не прислуга, чтобы отплясывать вокруг тебя, так что прикрой рот и иди к себе. Это мой дом, и я тебя видеть у себя не желаю.

Я не толкаю ее, как хотела бы, но вывожу наружу, не собираясь терпеть ее оскорбления в собственном доме.

– Не твой! – звонким голосом возражает Инжу и прищуривается. Запахивает шубу и гордо задирает подбородок. – Это дом Саида, а значит, и мой тоже. Я видела документы, он на него записан!

Она бросает мне эти слова в лицо с таким апломбом, будто хочет заставить меня скрежетать зубами и отступить, позволяя ей топтаться у себя не только в душе, но и в жилище. Я не одета для такой погоды, так что ветер бьет мне в лицо, но я продолжаю стоять с открытой дверью, чтобы кое-что прояснить.

– И? Копалась