Бездушная - Джейд Вест

Она также знала, что с тех пор каждую неделю после уроков рисования я буду ждать ее в одном и том же месте в одно и то же время. Бетани не сопротивлялась мне, потому что знала, что в этом нет смысла. Более того, она хотела того, что я предлагал, хотела этого так сильно, что никогда не отклонялась от намеченного пути. Она была кроткой маленькой сучкой, когда шла за мной по склону к нашему обычному месту, широко раскрыв себя, чтобы я мог причинить ей боль, как только захочу.

Бетани Фрайерс была первой девушкой, которую я трахнул.

Она была первой девушкой, которую я трахнул так сильно, что ей стало больно, и это взволновало меня как никогда.

Я был, словно одержим демоном, когда охотился за другими красивыми девушками, в которых хотел оказаться, и находил их. Находил тех, кто жаждал той боли, которую причинял я, нуждались в ней настолько, что умоляли меня об этом. И нашел их так много, что с годами сбился со счета.

Отец знал об этом. Думаю, в конце концов, один из отцов девочек узнал о том, чем я занимаюсь, и столкнулся с ним в «Морелли Холдингс».

Я был до смерти напуган, когда однажды вечером он вошел в мою комнату с таким опасным выражением в глазах. Я знал, что он знал. Понял это еще до того, как он сказал хоть слово.

Мне было интересно, что он собирается сделать, чтобы наказать меня, ведь его ремень ничего не изменит, совсем не так, как в случаях с моими братьями. Как оказалось, он не стал меня наказывать. Отец сел на кровать рядом со мной со странной улыбкой на лице.

— Я всегда знал, что ты будешь грязным мальчишкой, — сказал он мне. — Поверь мне, Люциан, это хорошо. Тебе нужно быть сильным и неприятным человеком, чтобы возглавить империю Морелли. Однажды это тебе понадобится

Я кивнул, потому что даже в таком возрасте знал, что он прав. Слышал шепотки, о том, что моя семья делала людям плохое, и о том, как это сделало нас такими богатыми и сильными.

Прежде чем продолжить, отец положил руку мне на спину, и я почувствовал такую близость к нему, что у меня защемило в животе.

— Причиняй боль людям и наслаждайся этим, — сказал он мне. — Причиняй боль женщинам и наслаждайся этим. Просто убедись, что ты держишь это в секрете. Ты всегда становишься намного могущественнее, когда держишь что-то в секрете, независимо от того, что тебе приходится для этого делать.

— Обязательно, — сказал я. — Я всегда буду держать это в секрете.

— Хороший мальчик, — сказал он и взъерошил мне волосы. — Ты действительно будешь отличным лидером Морелли, ты это знаешь? Не беспокойся об отце Келли Виктон, он не доставит тебе никаких хлопот.

С этими словами он ушел и больше никогда не упоминал об этом.

Неважно, скольким людям я причинил боль, или скольких девушек коснулся, или сколько парней избил, пока не стал их правителем — он больше никогда об этом не упоминал.

Я тоже. Не считая создания БДСМ-клуба «Буйные радости» с Кларком Вентана, подписания Рекса Хэллоувэйя на покупку моих девственниц, а также того, что Трентон Альто знал обо мне гораздо больше, чем следовало, я никому не рассказывал о себе.

Так почему же, черт возьми, у меня возникло искушение рассказать о себе Илэйн Константин?

Глава 17

Илэйн

Мои внутренности сходили с ума от нервозности и трепета. Любопытство и это состояние, которое я так хорошо знаю, разгоралось во мне, и отчаянно хотелось узнать, что же именно Люциан Морелли скрывает от мира.

Он был тих и задумчив, когда готовил себе еще один кофе, его рука, обернутая полотенцем, все еще была в крови. Я подумала, может, ему нужен врач, чтобы наложить швы, но тот, казалось, нисколько не беспокоился об этом, и его рука как будто работала нормально.

Я не давила на него, не разговаривала, просто позволила погрузиться в темноту. Глубоко внутри меня уже горели трепет и надежда, что, возможно, только может быть, он мне что-нибудь скажет. Что-нибудь. Просто чтобы немного пощекотать мое любопытство.

Любопытство, конечно, сгубило кошку. Я знаю это. Но мне все равно. Эта кошка, вероятно, все равно умирала.

— Если ты еще раз пырнешь кого-нибудь ножом в руку, постарайся бить по центру. Так ты нанесешь больше вреда, чем просто порежешь кожу.

Если. Если пырну кого-нибудь ножом в руку. Будто я вообще кого-то еще увижу.

Я кивнула ему.

— Конечно. Видимо, я не умею наносить удар ножом по руке, моя вина.

Он ухмыльнулся, не в силах скрыть веселья, хотя я только что порезала его.

— У тебя такой дерзкий язычок, Илэйн, — сказал он. — Некоторым это может даже показаться забавным.

Некоторым людям нравится он, даже если тот не хочет этого признавать.

Я молчала, позволяя ему размышлять и думать. И даже представить себе не могла, что творится в голове у такого человека, как Люциан. Он был настолько непохож на меня, что сама мысль о жизни внутри него, должно быть, напоминала чужую планету. Или, может быть, глубины ада.

Я притворилась, что меня не очень волнует, что он может мне сказать, но это было бессмысленное занятие, уверена, было совершенно очевидно, что отчаянно хотела знать. Мои бедра все еще болели в тех местах, где я их порезала, но мне было на это наплевать. Потому что больше не чувствовала в этом необходимости. Все, что мне было нужно, это слова монстра, сидевшего передо мной и потягивавшего кофе.

— Это сила, — сказал он мне после еще одной минуты полной тишины. — Я невосприимчив к любой боли, которую люди хотят причинить мне. Плевать на все, что они могут сделать, и на то, как сильно какой-нибудь мудак меня прижмет. Они либо убивают меня, либо ничего не значат.

— Тебе, наверное, интересно каково это.

Я думала, он снова скажет мне не лезть не в свое гребаное дело, но тот этого не сделал. Люциан обратил на меня свой пронзительный взгляд и поставил кружку на стойку.

— Мне интересно, каково это. Всегда было. Мне нравится наблюдать, как это захватывает других людей, и видеть, как это разрывает их на части.

— Думаю, мне бы тоже было интересно, — сказала я, пожав плечами, и он скорчил гримасу.

— Ты думаешь, что была бы садистом, если бы не знала боли?

Я скорчила гримасу в ответ.

— Нет, наверное, нет. Я, наверное, не