Тропы в тумане - Екатерина Сулименко

вошла в приятно обжигающую воду. Аромат любимого мыла и вовсе поднял настроения на недосягаемую высоту. Я вымыла волосы (что было не так уж просто), соскребла с себя накопившиеся пот, грязь и усталость. Считаю это превосходным вознаграждением за проделанный уже путь.

Не знаю, сколько времени я просидела в чаше источника, но вышла из воды я будто заново родившейся. День выдался солнечным и жарким, и волосы должны высохнуть довольно быстро. Ру обнаружилась неподалёку — она сладко дремала на нагретом солнцем камне. Она открыла глаза, как только я приблизилась.

— Не сочти за наглость, но мне снова нужна твоя помощь, — сказала я.

— Говори, — любезно разрешила хранительница.

— Покажи, где спит Элле.

Кошка сощурилась.

— Я бы не советовала его будить раньше времени, — ответила она.

— Я и не буду. Мне лишь нужно… увидеть его.

Ру выгнула спину, широко зевнула и спрыгнула с камня.

— Смотри не заболей с мокрой-то головой! — предостерегла она.

— Из-за такой мелочи? Да на таком солнце? Думаю, этого не случится.

Хранительница велела следовать за ней. Пришлось спускаться по довольно крутому склону, и временами у меня перехватывало дыхание от страха. Впрочем, до той паники, что я испытала над пропастью, было ох как далеко. Ру же прыгала по камням легко, непринуждённо и донельзя изящно.

— Ответь-ка мне, дорогуша, — заговорила она в какой-то момент. — Что ты теперь собираешься делать?

— С чем именно?

— Со всем. Ты не смотри так на мой облик — кошки понимают гораздо больше, чем кажется! Элле тебя не отпустит. Он давно всё решил.

— Эм… Я сообщала ему о своём решении. И они не совпадают! — заявила я. — Было бы неплохо всё-таки со мной считаться!

— Да-а, упрямица! Как он и говорил! — протянула Ру. — Ты ведь сама всё уже прекрасно знаешь, да не признаёшься себе. Чепчик-то вдовий кто сжёг?

Я почувствовала, как к щекам прилила кровь.

— Я его сожгла, чтобы…

— … чтобы провести черту под старой жизнью и начать новую, — продолжила за меня Ру. — Вы, люди, любите такие символические жесты. Но это же до омерзения обтекаемая фраза.

— Святые облака, Ру! Я это сделала уж точно не для того, чтобы упасть в объятия Элле!

Право, если бы кто-то в прежние времена сказал, что я буду обсуждать свою личную жизнь не с кем-нибудь, а с кошкой, и при этом не чувствовать себя глупо, то я бы, не задумываясь, подняла его на смех. А вот ведь как сложилось!

В то, что я когда-нибудь прощу оборотня, я тоже прежде не верила. И есть много вещей, в которые я и сейчас упорно не верю.

— Ну-ну! — хихикнула Ру.

5

Остаток пути прошёл в молчании. Ру его не нарушала — сочла, видимо, что мне есть над чем подумать.

Что ж.

Она права.

Есть.

Подмывало задать несколько вопросов, но я решила оставить их на потом. Ру может решить, что права, а ведь это не так. Но всё равно мне было интересно, уходили ли Стражи из Долины, если хотели вступить в брак? И если не уходили, то соглашались ли их жёны (и мужья, если Страж — женщина) остаться здесь? И если да, то как складывались судьбы детей, рождённых здесь?

Чем ближе мы подходили к целебному источнику, тем сильнее менялось настроение. Воздух казался каким-то хрустальным — настолько, что даже звук дыхания казался кощунством. Здесь зелень была темнее и гуще, и даже птицы лишь изредка перекидывались короткими тревожными трелями.

— В этом источнике особая вода, — заговорила Ру. — Она не такая горячая, как наверху, а чуть тёплая. Но она может лечить тело и душу. Главное — расслабиться и позволить ей сделать своё дело.

— А мне можно окунуться в эту воду? — на всякий случай уточнила я.

— Можно. Только аккуратно. Чаша маленькая. Вам двоим будет тесновато.

— О…

Ну раз так…

Но я бы залечила некоторые душевные раны. Они ещё кровоточат. Не хотят зарастать до конца.

— Любуйся, — с хитрецой сказала Ру и, взмахнув пушистым хвостом, была такова.

Я осталась в одиночестве. Тихое мелодичное журчание воды раздавалось совсем рядом, и я осторожно подошла к источнику.

Замерла, как вкопанная.

Он и правда спал. Полулёжа по плечи в воде. И полностью обнажённый. Вода была настолько чистой и прозрачной, что места для воображения не оставалось совсем.

Лицо горело.

Теперь понятно это кошкино «любуйся».

С другой стороны, Ру права. Тут нужно только любоваться, и лишь моя стыдливость может быть тому препятствием.

Только вот чего (и кого) тут стыдиться? Никого из тех, кто мог бы меня осудить, здесь нет. Элле точно был бы не против, даже если бы бодрствовал.

Я села рядом с источником и привалилась спиной к дереву, чья сень нависала низко над водой. В голову лезли мысли, которые совсем недавно я бы сочла неприемлемыми.

В конце-то концов! Я не юная дева, которой нужно переживать за честь и целомудрие. На моём месте любая другая давно бы уже дала волю чувствам. Однако в моём случае дело усложняется многими вещами. Даже если предположить, что я отвечу Элле взаимностью, то смогу ли в полной мере дать ему то, что он хочет? Я человек. Я не представляю себе в должной мере, что значит истинная пара. Что, если мои чувства будут слишком слабы — настолько, чтобы причинять постоянную боль?

Но если подумать… а возможно ли сделать больнее, чем я когда-то уже сделала?

Я не сводила глаз с Элле. Его лицо было расслаблено и казалось очень мягким и юным, и даже отросшая щетина этого не скрывала. И всё его тело было целым, и лишь в местах присоединения возвращённой плоти тянулась синюшная извилистая линия, рядом с которой сильнее проступала сосудистая сетка. Да, оборотню стоит ещё полежать здесь, пока все следы не исчезнут. Удивительно, как он ещё во сне не нырнул и не утонул.

Может, это действительно судьба? Мы, люди, способны как брать её в свои руки, так и отдаваться ей полностью. Здесь судьба меня переиграла, и, пожалуй, я ослаблю хватку.

Всё равно мне нечего терять. Он любит меня. А я хочу любви. За три года траура кто угодно её захочет.

6

Недолго думая, я встала и скинула платье