Осиновый кол прилагается - Елена Станис

Камер-лакей побелей и упал на колени.

— Клянусь светом, госпожа, я бы не осмелился!

Я улыбнулась, Селеста рассмеялась, показав милые ямочки на щеках. Когда дочь маркиза объяснила, что общего у них только форма лица и от него требуется только попозировать для рисунка часок — другой, слуга немного успокоился и замер как самая настоящая модель перед самым настоящим художником. Дальше пошло легче, на Жозепе мы определили нос (тоньше, толще, ниже, выше), положение глаз, высоту и форму бровей и так далее. Заняло моё художество около трёх часов. Камер лакей, надо отдать ему должное, ни разу не подал никакого признака усталости.

— Да, это он! Получилось! — Обрадовалась Селеста и по-детски захлопала в ладоши.

Я всмотрелась в свой рисунок. Бессознательно поёжилась. Однажды для школы я рисовала «чёрные страницы» Красной книги, срисовывала убитых животных. И несмотря на то, что это просто рисунок, да ещё какой нарисовала сама я, от него исходила такая жуткая энергетика, что на следующий день я слегла с температурой. Да, именно из-за рисунка, я уверена! И этот портрет, хоть он и не отражал убитое животное, но от него тоже исходили мёртвые флюиды, от которых начинала болеть голова. Каждая черта нарисованного лица по отдельности была совсем небезобразна, а даже наоборот, но вместе они вплелись в отталкивающий образ.

«Дракула», — нарекла я жуткого мужчину. Нет, не мужчину, монстра в человечьем обличие.

— Спасибо, госпожа, — поклонилась я. — Покажу отцу Браунигу и учителю.

— Тод! — Окликнула меня Селеста. И из её губ «Тод» прозвучало не как «ТОД» Натаниэля Кристана, а так дружелюбно, что я подумала о том, что Тод — не такое уж и плохое имя. — Мне скучно в замке, если будешь свободен, приходи, поиграем в мяч или в шахматы. Научу если не умеешь.

Какая же она милая. Они с Эгбертом действительно подходят друг другу. Оба добрые и не гнушаются знаться с простолюдинами.

— С удовольствием, госпожа.

В нашей на троих комнате я застала только Грэга Тилли.

— Какой-то жуткий человек из сна получился, но нарисовано красиво, — похвалил учитель. — Видать в вашем мире тоже учат семи свободным искусствам.

Я угукнула, вдаваться в подробности не хотелось, хотелось есть.

— Обед я пропустила?

— Да, на кухне мы с Донсоном угостились бобовой кашей и солёным киселём. Иди, поешь, Тод.

Хм, иногда даже когда мы были одни, учитель звал меня Тодом. Я не поправляла, пусть называет как ему нравится.

Спустившись по винтовой лестнице, сразу нашла по запаху кухню. К тому же утром я уже тут побывала.

— Готовь сам, похлёбка кончилась, — с порога меня «обрадовала» откормленная кухарка. — мясо не тронь, для господ. Рыбу и вино тоже. Остальное можешь пользовать. Но молока бери не больше четверти крынки, мало осталось.

И на том спасибо. Я поблагодарила. Что где лежит кухарка не показала, а сославшись на усталость и с причитанием что приходится вставать «раньше петухов» с топотом унесла свою откормленную тушку подальше с кухни. Еды в моём распоряжении, которую можно было приготовить осталось немного: ботва, картофель с кусочками земли, луковицы, не полный кувшин с молоком, над головой висели сушёные грибы и разнотравье. Порыскав в ящиках, обнаружилась соль, кусок довольно свежего сыра, мёд. Что ж, заварю чай с травами и мёдом и приготовлю… приготовлю… толчёную картофель с луком и жаренными грибами, а ещё добавлю сыра и молока. Дома готовила мама, я к этому делу приступала в крайних случаях и по сути, обнаружила в себе некий талант только в доме Тилли. Соорудив нечто вроде фильтра из бинта, я прочистила приготовленную воду и как следует её термически обработала, то есть — прокипятила. Кухня наполнилась запахом жаренного лука и грибов, а аромат свежезаваренной мяты сделал этот запах приятным. Деревянные тарелку, кружку и ложку я тщательно вымыла, хоть грязи на них и не было видно, но микробы на о и микробы, что не видны вооружённым глазом и лучше снизить вероятность подхватить чужие бактерии. Сыр с молоком и грибами красиво, а главное аппетитно растёкся по тарелке с толчёным картофелем. Я сглотнула слюну в предвкушении вкусной трапезы и налила в кружку мятного чая, предварительно посладив его мёдом. На столике перед окном стояла вазочка с полевыми цветами. Я для пущего эффекта поставила её перед собой на обеденный стол. Идеально.

Ммм, блюдо из картофеля, молока, лука, грибов и сыра показалось восхитительным и соли в самый раз! Но не успела я поднести ко рту вторую ложку как меня окликнул знакомый голос.

— Рад вас видеть, господин Эгберт, — я встала, повернулась к нему и широко улыбнулась. — Хочу ещё раз вас поблагодарить за то, что спасли меня в саду.

— Сколько ты меня ещё будешь благодарить? И зови меня просто Эгберт, я не из господ, хоть и названный сын маркиза. Это ты сам приготовил?

Эгберт сел за стол, взял мою ложку и отправил себе в рот кусочек моего кулинарного изделия. Мне бы внутренне возмутиться таким пренебрежением правилами гигиены, но мне было приятно, что, первое: Эгберт не погнушался есть моими приборами, второе: он ел моё лично приготовленное блюдо. Да, сегодня просто день творчества: от живописи до кулинарии.

— Как? — Затаив дыхание спросила я, мне было важно, чтобы Эгберту понравилось.

На лице юноши заиграла одобрительная улыбка.

— Очень вкусно, у тебя самый настоящий талант, Тод! Было бы здорово, если бы ты остался в замке.

Я невольно покраснела. Но если уж и оставаться в замке (чего делать я не собиралась), то лучше в качестве счетовода, чем кухарки. Всё-таки склонности у меня больше к математике.

— Вы слишком добрый, Эгберт.

— Ммм и чай превосходный! — он отпил из моей кружки. — Когда ещё будешь готовить обязательно скажи мне. Я немного гурман.

Я глупо улыбнулась. Болтать с Эгбертом выходило так не принуждённо.

— Ты меня не стесняйся, сам тоже ешь, — названный сын маркиза заботливо сунул ложку стряпни мне в рот.

Я съела без капли брезгливости, что в общем-то стало для меня открытием.

Эгберт бросил на меня пылкий взгляд и проговорил:

— Я собираюсь сделать Селесте предложение кольцом, которое ты продала с этими…

— …фианитами. — Помогла я. — Вы с госпожой замечательная пара.

— Правда, ты правда так считаешь?!

Я кивнула.

— А как ты думаешь, как мне… что сказать?

Да я в общем-то и не знала, мне предложения ещё не делали, но начитавшись романов и насмотревшись мыльных опер от совета не удержалась.

— Когда станете на одно колено, скажите: О Селеста, свет очей моих,